команде, взяв провианту на весь май месяц, и быть во всякой готовности».
Назначения в команду делались по строгому выбору. Сборы были сравнительно недолги. На все про все понадобилось около месяца. Наконец в середине июня после приема галер в Адмиралтейств-коллегии команда из отобранных семеновцев отправляется в Кронштадт{8}. Вместе с ними отплывает и команда преображенцев. А ее начальник — капитан Челищев назначен руководить этим объединенным отрядом.
«Провожание» корабля «Захарий и Елизавет» происходило в Высочайшем присутствии и необыкновенно торжественной обстановке. Празднества завершились в 20-х числах, и объединенная команда возвратилась в Петербург.
Все летнее время 1748 года полк провел в отведенном ему месте, в городе. Здесь же происходили и все ученья и стрельбы (из ружей и пушек).
Посты у Летнего дворца
Однако ж главная служба полка — караульная. Ежедневные посты расставлялись у Летнего дворца, в Тайной канцелярии, в Кронверке, в Адмиралтейской крепости, в Петергофе. Кроме того, выделяются семеновцы для пикетов и патрулей при охране внутреннего порядка в полку. Немало солдат «наряжается» для постоянных работ в самой семеновской слободе.
В полку случались и чрезвычайные происшествия. Так, например, в июле 1748 года ударился в бега дворовый человек Александра Суворова Сидор Яковлев. Вот что гласил отданный по этому случаю приказ по полку:
«Ведомостью от 3-й роты представлено, что от прикомандированного в оную роту из 8-й роты капрала Александра Суворова сего июля 20-го числа бежал от него крепостной его дворовый человек Сидор Яковлев, который приметами росту среднего, лицом смугл, одутловат, широконос, глаза серые, волосы светло-русые, от роду ему 20 лет; на нем платье — кафтан серого цвета, шит по-лакейски, кушак красный, в сапогах смазных тупоносых, на голове шляпа без обшивки черная, а с собою снес денег два рубля. Того ради в ротах и в заротной команде всем чинам объявить, ежели кто объявленного беглого человека по вышеописанным приметам где признает, то б, поймав, приводили в полковую канцелярию».
Примечательно, что к этому же времени относится и известный случай пожалования будущему генералиссимусу рублевой монеты от самой императрицы.
Вот как все произошло. Будучи в Петергофе в карауле, молодой капрал Суворов стоял на посту у Монплезира. Императрица Елизавета Петровна, проходившая мимо, обратила внимание на ловкость, с которой отдал ей честь непредставительный с виду солдат. Государыня спросила, как его зовут. Узнав, что это Суворов, сын лично ей известного Василия Ивановича, она собственноручно пожаловала молодому солдату рубль. Однако Александр, памятуя строгость караульной службы, отказался принять «крестовик».
— Молодец, знаешь службу, — молвила в ответ государыня и, потрепав Александра по щеке, пожаловала поцеловать руку.
— Я положу его здесь, на земле, — добавила она. — Как сменишься, так возьми.
Крестовик этот Суворов хранил всю жизнь. Однако самое удивительное в этой истории, что ни в одном приказе по полку нет упоминания имени Суворова. Так что следует предположить, что рассказанный им случай относится к пребыванию Суворова на посту в садах Летнего дворца. Ведь именно здесь устраивались зачастую гуляния в Высочайшем присутствии.
Интересно, что в те веселые Елизаветинские времена при несении караульной службы нижними чинами допускалось немало вольностей. Так, из приказа от 5 июля 1748 года узнаем следующее:
«Ее Императорское Величество соизволила усмотреть, что на пикетах в Петербурге стоящие обер- и унтер-офицеры отлучаются от своих постов, того ради… наикрепчайше подтверждается, чтоб г-да обер- офицеры, также унтер-офицеры и прочие чины были на своих местах безотлучно…» Так что, прекрасно зная о расхлябанности и необязательности назначаемых в караул, Елизавета, пообщавшись с юным Суворовым, была приятно удивлена совсем иным отношением к делу.
«Шествие» в Первопрестольную
Между тем в ноябре 1748 года начинаются сборы гвардейского отряда в поход в Первопрестольную. В состав отряда был включен и 3-й батальон семеновцев. Многоверстный переход в древнюю столицу готовился по случаю «шествия» туда государыни Елизаветы Петровны.
Сборы батальона на этот раз длились около двух месяцев, и выступление в Москву последовало лишь 29 декабря. Из числа семеновцев помимо 3-го батальона в поход отправлялась и половина гренадерской роты, заротная команда и даже полковая школа.
В этот же поход был включен и Александр Суворов, временно прикомандированный к 3-му батальону. Кстати, среди солдат полка было много москвичей.
Семеновский полк не был гостем в Москве. Он еще не порвал связей с Первопрестольной. А петербургские корни были еще не глубоки. В Москве «близ рек Хопиловки и Яузы» (то есть по соседству с местожительством Суворовых) у полка была своя слобода, пожалованная еще императором Петром Великим. Имелась там и своя церковь, правда, построенная чуть позже (к началу 50-х годов), и свой особый полковой «двор», где содержалась постоянная небольшая, так называемая «Московская команда».
Солдаты вновь прибывшего 3-го батальона разместились по квартирам близ своего двора. Причем всем чинам предписывалось «мягкое обращение с хозяевами квартир и доброе поведение во время пребывания в Москве». А вот для прибывшей в столицу «полковой школы» приказано было «занять дом впредь до отводу от полиции из прежде отведенных под батальон домов».
Здесь, в Москве, «школа» продолжала действовать, как будто и не случилось никакого переезда. Да и жизнь батальона скоро вошла в свои привычные рамки. Начались, как и прежде в Петербурге, ежедневные полковые разводы, караулы в «дом Ея Императорского Величества». Правда, несколько чаще обыкновенного в приказах по Московской команде встречаются выговоры и строгие взыскания за дружеские возлияния и озорничанье солдат-дворян.
Насколько привилегированными были гвардейские полки, можно судить по отправке их отдельных представителей с депешами за границу. Причем это касается не только господ-офицеров, но и солдат- дворян. В начале 1752 года в зарубежную командировку был отправлен и сержант Александр Суворов. Ученый-историк А. Петрушевский упоминает о двух подорожных, которые выписаны на имя Суворова — «он был послан в Дрезден и Вену с депешами, где и находился с марта по октябрь. Причиною выбора Суворова для такой командировки было, конечно, кроме служебной репутации, его знакомство с иностранными языками».
Шесть лет спустя, в 1752 году, семеновцам вновь пришлось сопровождать императрицу в Москву. Как и прежде, им предстояло участвовать в московских празднествах. Заранее, за три с лишним месяца, начинаются батальонные сборы. Приказ по полку от 13 сентября 1752 года гласит:
«По силе Высочайшего Ея Императорского Величества именного указу для прибытия Ея Императорского Величества в Москву командирован лейб-гвардии Семеновского полку 1 батальон и половина гренадерской роты и того батальона господа обер-офицеры и унтер-офицеры… того ради 1 баталиону быть к походу во всякой готовности».
Состав офицеров и унтер-офицеров был укомплектован из других двух батальонов полка. Причем к походу подготавливали и большое количество всякой провизии. А потому для конвоирования «питья и протчей провизии», а также посуды следовавшего в Москву двора наряжены особые люди. Небольшая команда отправлена и «при фрейлинской свите».
Для этого грандиозного похода необходимо подготовить десятки, если не сотни подвод. Кроме того, предусматривается и быстрая смена лошадей, так называемая подстава.
