исполнилось всего четырнадцать. Зак тоже был подростком.
Убедившись в отсутствии слежки, Зак поехал в китайский квартал. Он оставил машину прямо на улице, и они вошли в маленький переполненный ресторанчик.
Внутри было шумно. Звенели стаканы, слышалась разноязычная речь. Их усадили за столик на двоих у самой кухни, но Одри не возражала. Впрочем, она с трудом понимала речь официантки, ей казалось, что все здесь быстро говорят по-китайски. Одри легче было на людях – оставаться наедине с Заком совсем не хотелось.
Они съели ароматный суп, поджаристого цыпленка и какое-то блюдо из креветок, настолько острое, что у нее выступили на глазах слезы. Все это они запивали китайским пивом. Наконец Одри почувствовала, что напряжение, сковывавшее ее плечи, отпускает, и она смогла расслабиться.
После еды подали бледный чай с тонким цветочным ароматом. Она вдохнула жасминовый запах, и ее пальцы разжались. Чашка упала на стол, горячий чай полился ей на колени.
– Одри, что с тобой? – испугался Зак.
Как только она почувствовала запах жасмина, то сразу же поняла, кто напал на нее в мотеле.
– Что ты вспомнила? – спросил Зак, глядя ей прямо в глаза.
– Все.
Одри начала вытирать чай салфеткой, стараясь не смотреть на него. Она повторяла себе, что это может оказаться ошибкой, но ничего не помогало: она знала.
Зак схватил Одри за руку и повернул к себе лицом.
– Говори же, черт возьми!
– Мне кажется, я знаю, кто напал на меня в мотеле, – неохотно ответила она.
– Что? – удивился Зак.
– И знаю, кто писал мне записки с угрозами, – продолжала она.
– Откуда?
– Этот чай... Он пахнет жасмином. Тот же самый запах. Так пахли записки и человек, который напал на меня.
Зак нахмурился и сжал челюсти.
– Юнис, – мрачно сказал он.
Одри молча кивнула, не желая говорить вслух то, о чем они оба думали: его мать убила Джинни Слэйд.
Им все-таки удалось уклониться от встречи с репортерами, хотя новость уже распространилась со скоростью лесного пожара: Одри Нэш – это Ланден Дэнверс. Газеты Сан-Франциско пестрели сенсационными заголовками, и, когда они на следующий день прилетели в Портленд, съемочные группы уже караулили их везде: у отеля «Дэнверс» и у дома Джейсона. Рано или поздно Одри придется сделать заявление для прессы, но прежде всего она хотела посмотреть в глаза женщине, которая пыталась ее убить.
Всю дорогу до дома Юнис на озере Освего Зак молчал. «Дворники» мерно двигались по ветровому стеклу, сбрасывая капли дождя. Зак так сильно сжимал руль, что костяшки пальцев побелели.
В доме, несмотря на дневное время, горело электричество. Пока они шли по дорожке к крыльцу, у Одри от волнения вспотели ладони. Зак громко постучал кулаком в дверь, и вскоре на пороге показалась Юнис в шелковом халате.
– Зак? – обрадовалась она, увидев сына, но тут же заметила Одри, и улыбка исчезла с ее лица.
Зак нетерпеливо толкнул дверь и прошел в дом, который всегда поражал его своей безжизненностью. Все вещи на своих местах, идеальная чистота. Здесь никогда не разбрасывали игрушки, ни одна травинка на газоне не пострадала от детских ног. Так же как и в доме Юнис в Сан-Франциско, где она жила со своим вторым мужем, доктором Лайлом Смитом.
Проходя мимо нее, Зак уловил неизменный запах жасмина, теперь он был для него запахом мести.
– Нам надо поговорить, – бросил он.
– О чем же? – Юнис заставила себя улыбнуться. – Это не может подождать?
– Чего? Пока сюда не приедет полиция? – грубо спросил Зак, и она испуганно отступила, бросив ненавидящий взгляд на Одри.
– Может быть, ты сначала все-таки объяснишь мне, что происходит?
– Игра окончена, Юнис, – объявил он, не собираясь смягчать удар.
– Но я не понимаю, почему ты говоришь со мной таким тоном, – неискренне запротестовала она.
– Не надо врать!
Одри видела, какую боль причиняет ему эта сцена. Он все еще до конца не верил в вину матери.
Слегка прихрамывая, Юнис ввела их в просторную кухню. В кресле на мягких подушках устроился пушистый кот. В хрустальной вазе стояли свежие хризантемы и ветки папоротника.
Юнис, с недовольно поджатыми губами, автоматически играла роль хозяйки, но ее руки слегка дрожали, когда она наливала кофе в три чашки.
– Мы не будем пить кофе, – сказал Зак.
– Но я буду.
