В ночь на первое августа Фифи предупредила Роджера и Леонию, что кто-то идет по аллее. Было уже поздно, и они собирались спать. Роджер в спешке связал стеганые одеяла, которые они использовали в качестве постели, и спрятал, пока Леония рванулась наверх, чтобы предупредить гостей, находившихся в доме. Роджер напряженно ждал. Возможно, это был вор или у кого-нибудь возникла причина тайно посетить один из домов. Если нет, то пришла беда. Де Рочевиль никогда прежде не посылал две группы гостей одновременно, он всегда предупреждал о них.
Пришла беда, но не та, которой боялись Роджер и Леония, не та, которую ожидали гости, сгрудившиеся у потайной двери, готовые выскочить сразу, как только услышат протестующий голос Роджера: «Здесь никого нет кроме моей жены, она уже в постели, спит». Напротив, это был де Рочевиль, напряженный от волнения.
— Я перевезу людей завтра, — сказал он, — и здесь никого не будет до второго сентября. У вас будет только одна гостья ночью, леди, великая леди.
Услышав тихие голоса, Леония прокралась вниз по лестнице, спустилась и ее глаза встретились с глазами Роджера поверх головы де Рочевиля.
— До этого дома от Концергери очень далеко, — сказала она.
— Это не проблема. Ее будет сопровождать Михонис, известный офицер жандармерии, и два жандарма — я и барон Фридрих ван Тренк.
— Михонис — комиссар коммуны, — прервал его Роджер, — разумно ли…
— Он уже не в первый раз пытается помочь королеве, — ответил де Рочевиль. — Он был связан с Тулоном.
— Да, и заговор провалился, — сердито возразил Роджер.
— Предательства не было. В любом случае, это не Михонис. Заговор отменили, так как у Симона возникли подозрения. Этот человек, — губы де Рочевиля гневно сжались, — неграмотный башмачник, и хуже всего тот, кто сейчас является президентом Тэмпля, он единственный, кто имеет доступ к королеве.
— Почему Симон что-то заподозрил? — настаивал Роджер.
Беспокойство промелькнуло на лице Рочевиля:
— Я не знаю. Возможно, какие-то неосторожные выражения… Но, естественно, не было умышленного предательства. Тот факт, что Тулон и Лепитр живы, доказывает это.
Это могло быть и правдой, но Тулон и Лепитр — люди с мощными связями в якобинской группе. Атака на них означала бы нападение на всю партию. Положение дел ухудшалось. Комитет наблюдения должен был определить лояльность каждого. Роджеру и Леонии едва удалось пройти проверку. К счастью, хозяева магазинов с их прежнего места жительства, которым Роджер помогал защититься от черни, с готовностью поклялись, что те заявления, которые сделал Роджер и его жена, — правда. Они ничего не могли проверить, и, конечно, объяснения Роджера были по большому счету выдуманы, но они помнили, что Роджер спас их, и были ему благодарны. Роджер и Леония преодолели еще одно испытание. Когда в августе объявили всеобщий призыв, они боялись, что их заберут на фронт, чтобы чинить оружие. На этот раз услуги комиссарам сослужили им хорошую службу. Роджеру было разрешено остаться в Париже, но его бизнес был резко свернут, сейчас он обслуживал жандармерию.
Последнее также было проблемой. В эти дни жандармы находились в его магазине постоянно. Они приходили и по одному и группами.
— Я не знаю, — говорил Роджер де Рочевилю, — приходят ли эти люди, чтобы починить оружие, или следить за моим домом. И потом, разве королева может залезть на крышу и лежать там, на горячем солнце или под дождем? Вы хотите предоставить такую возможность великой леди?
— Она пробудет у вас не более одной ночи. Мадемуазель Фуше…
— Кто? — выдохнул Роджер.
— Мадемуазель Фуше, — повторил де Рочевиль с улыбкой. — Да, дочь вашего друга. Вам интересно, как я узнал об этом? Дочь месье Фуше длительное время навещала священников и монахинь, находившихся в заключении в Концергери, чтобы помочь им всем необходимым. Ей удалось увидеть королеву. Третьего сентября мадемуазель Фуше придет сюда в сопровождении джентльмена, чтобы нанести визит вашей жене. Благодарение Богу, сейчас лето, и она может надеть большую шляпу и взять зонтик. Она поменяется одеждой с Ее высочеством, которая покинет вас после получасового визита. В полдень мадемуазель де Коньер пойдет за покупками, используя основной и запасной входы и выходы. В один из походов по магазинам ее заменит мадемуазель Фуше. Никто не запомнит, сколько раз входила и выходила мадемуазель де Коньер. Ясно, что если она дома, то уже вернулась.
Леония кивнула:
— Это должно получиться, только я слышала, что волосы королевы сейчас седые. Необходимы парики, чтобы имитировать волосы мадемуазель Фуше и мои.
Широкая улыбка осветила лицо де Рочевиля:
— Благодарю вас, мадемуазель. Это единственное, о чем мы не подумали. У вас есть большая шляпа, я надеюсь?
— Да, и я могу достать ее, чтобы вы подобрали ей пару. Она обычная.
Она побежала за шляпой, Роджер покачал головой:
— Я скоро поверю, как и вы, что нам удастся освободить мадам, если подменой женщин занялась Леония.
— Это не трудно, — сказал де Рочевиль. — Большинство людей, которых приводили сюда, спасены из тюрем. Такие пьяные и развратные твари, что пара монет может освободить узника.
— Но королева не просто заключенная.
— Тогда монеты будут золотыми, — цинично сказал де Рочевиль.
— Для охраны королевы подбирают специальных жандармов, — настаивал Роджер.
— Михонис — офицер жандармерии, — сказал де Рочевиль. — Он уверял, что не возникнет трудностей с людьми, которые охраняют ее. Глава тюремщиков не создаст проблем, хотя он единственный, кто может приказывать Михонису.
Леония вернулась со шляпой, и де Рочевиль осмотрел ее, как казалось Роджеру, гораздо тщательнее, чем она того заслуживала. Сейчас его помощь была необходима. Казалось невероятным, что мадемуазель Фуше, которая могла без подозрений навестить Леонию, также знала и других заговорщиков. Он промолчал, наблюдая, как де Рочевиль протягивает Леонии шляпу.
— Я приду с королевой, — сказал де Рочевиль, — так что, вы меня не увидите. Кто-нибудь, конечно, зайдет. Вы узнаете его по отцовскому ружью.
Роджер закрыл за ним дверь и пошел доставать кровать из тайника. Леония наблюдала за ним, а потом мягко сказала:
— Ты думаешь, все провалится? — Да.
— Почему? — в вопросе не было возражения. Леония тоже почувствовала неладное в поведении де Рочевиля.
Роджер покачал головой:
— Мне кажется, все слишком просто. Мадам покинет тюрьму. Хорошо, другим это удавалось. Еще…
— На самом деле, он не верит в это, — сказала Леония. — Он сказал, что не увидит тебя снова, но если он собирается прийти с королевой, то увидит. Это уловка, не так ли? Он ожидает предательства? — Нет. Он бы не вовлекал нас, если бы думал так. Я не считаю, что мы в опасности, Леония. Он никого не потащит за собой, неважно, что с ним случится. Возможно, де Рочевиль хочет слишком многого, я слышал, Михонис — большой охотник пошутить. Возможно, он думает, что тот проговорится.
— Мне жаль королеву, — вздохнула Леония.
Ей не приходило в голову, что Роджер может ошибаться, он действительно оказался прав. В ночь на второе сентября они ждали — и ждали напрасно. В три часа Леония медленно поднялась и пошла спать. Стража сменилась в полночь. Неважно, какую стражу хотели подкупить, давно прошло время, необходимое для того, чтобы добраться до них даже пешком. Пятого сентября Роджер услышал от посетителя, что Михонис арестован за участие в заговоре при освобождении «вдовы Капо».
Он задержал взгляд на ружье, у которого чинил заклинивший затвор.
— Только его? — осторожно спросил он. В его голосе не было особого интереса, просто желание
