СВТ. ГРИГОРИЙ ПАЛАМА. АНТИРРЕТИКИ ПРОТИВ АКИНДИНА.

окажется ли неслыханное построением твоего [собственного] воображения? Или, может быть, ты не с умом подставил ухо [говорившемуся нами], и не понял мысль говорившего, и поэтому напрасно (или, скорее, во вред своей собственной душе) смущаешься и смущаешь христиан? Ибо ты говоришь, будто слышал нас, говорящих то ли об одной, то ли о двух [божественностях].

{стр. 57}

Ведь если мы говорим о двух, то не об одной, ибо как [иначе]? А если об одной [составленной] из таковых [частей], то каким образом [их] две? Ибо можно еще подумать, будто мы проповедуем сложную [божественность], но что две — отнюдь. А если же мы защищаем одну и простую божественность, как мы это многажды и много где и устами открыто возвещаем, и рукой постоянно пишем, то невозможно, чтобы мы почитали две божественности, как ты оговариваешь нас и клевещешь, либо одну сложную. Ведь мы также не говорим и что единый Бог слагается из трех Лиц, так как во Отце, Сыне и Святом Духе почитаем единого и простого Бога. Так же вот и в сущности и энергии мы почитаем единого в трех Лицах Бога, а не называем Его единым сложным из сущности и энергии.

30. Если же из–за того, что и сущность обладает наименованием божественности, и также зрительная, очистительная и боготворящая энергия Духа, ты думал, будто мы почитаем две божественности, то отчего же не полагаешь, что мы и двух отцов почитаем в высочайшей Троице? Ведь мы называем отцом не только Отца Господа, но и Самого Господа [Иисуса Христа], поскольку и Он глаголет: чадца, заповедь новую даю вам [170]; и паки: не оставлю вас сирых [171]. Но Каждый из Них двоих разным образом называется отцом. И здесь каждая из двух, или, лучше сказать, просто каждая, разным образом называется божественностью. Следовательно, как мы поклоняемся единому Отцу, хотя бы и Сын был нашим отцом, — и как в начале создавший, и как впоследствии воссоздавший, — так и божественности поклоняемся одной, — оной сверхименной сверхсущностности, — хотя бы и боготворящая сила путем знаменательного наименования (?????????) называлась божественностью, как обоготворяющая приемлющих обожение. И как вместе с Отцом приемлет поклонение Сын и Святой Дух, ибо Они не суть раздельно, хотя Каждый из Них и существует в особой ипостаси; так вместе с триипостасной сущностью приемлет поклонение и всякая божественная сила и энергия, ибо они не отдельно [существуют] и не в особой ипостаси. Ведь перечисливший все, которые в обычае упоминать, великий Василий, говорит, что «ими присно обладает Дух, будучи один воипостасным» [172].

31. Зачем еще собирать близкие [примеры]? Ибо и Отец — дух, и Дух Святой, по слову Господа, сказавшего самарянке: Дух есть Бог, и {стр. 58} иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися [173]. Но это ничуть не мешает великому Василию говорить: «один Отец, один Сын, один Дух Святой» [174]. Итак, какая нужда сейчас все это перечислять? Но поскольку мы, согласно отеческому наставлению, и боготворящую, и очистительную, и зрительную силу и энергию, а к тому же и божественный свет, воспеваем именованием божественности и от сих заимствуем и название для источающей их сущности (ибо, согласно божественному Максиму, «сущность является источником энергий» [175] ); поскольку, стало быть, мы, согласно отеческой традиции, говорим, что обозначаемых словом «божественность» — больше двух, то отчего же ты утверждаешь, будто мы говорим [только] о двух божественностях, а не о большем их числе? Или, считая для себя вопросом чести быть и в этом клеветником, ты не только на свой разум, но и на свои уши, будучи, как говорит Павел, сожженным совестию в лицемерии лжесловесник [176], возводишь напраслину? Мы же, однако, настолько пренебрегаем этой твоей против нас проповедью, что, как видишь, критикуем тебя и за то, что ты не сказал и о большем числе [божественностей, которым мы должны были бы поклоняться] — согласно твоим, то есть, предположениям. Заставить же нас замолчать невозможно, когда подвергается нападкам истина, яже по благочестию [177].

32. Но видишь, как ты, клевеща и оговаривая [нас], попадаешься, подобно тем состарившимся в злых делах старцам из истории про Сусанну [178], и даже гораздо хуже их? Ибо они были несогласны друг с другом, а ты показываешься несогласным сам с собой. Так что, будучи и борцом против благочестия, гораздо худшим и более неистовым, нежели те борцы против целомудрия, ты восстаешь против всецело преданных ему, подобно тому, как Сусанна была предана целомудрию; восстаешь сперва неявно, коварно лебезя и лицемерно очаровывая, и изображая дружбу, и время от времени осторожно подбрасывая слова прельщения. А когда поймешь, что раз и навсегда отброшен, словно от непоколебимых укреплений, то неистовствуешь против них и неукротимо выступаешь, и наполняешь все своими воплями, и делаешься отцом непоследовательной лжи, и хвалишися, по слову псалмопевца, во злобе [179], и несешь {стр. 59} явный вздор, подобно волнам, разбивающимся об утесы, воспеняющим, по слову апостола, своя стыдения  [180].

33. Ибо чье, скажи мне, это опасное и сомнительное сочетание из стольких и столь противоположных [друг другу элементов]? Невозможно, чтобы оно принадлежало обвиняемым, ибо никто не сомневается в отношении себя самого — что он думает — и особенно в таких вопросах. Ведь у кого сомнение — у того нет [определенного] учения. Следовательно, такой не может быть справедливо обвинен, и тем более, если он все еще не обрел [ясности] к настоящему моменту. Следовательно, если те [слова], — что ты сам приводишь против них, как запрещенные, — это не точные цитаты, ибо не они составили их в таком порядке, то это тебе [самому] в укор (если они укоризненны), собравшему их и заключившему, как тебе угодно, в одну фразу то, что не согласуется одно с другим. Если же ты утверждаешь, что собрал это из сказанного ими в разных местах, а они говорят, что берут это из сказанного святыми, с чем и ты соглашаешься, когда пишешь: «собирать обрывки из писаний святых — ничуть не способствует ясному учению благочестия». А когда говоришь, что сами они выбирают «темные и доселе не слышанные [места из отеческих творений», то они утверждают, что ты говоришь это, клевеща, как это само [вскоре] выяснится.

34. Но почему же, когда мы собираем разрозненно сказанное в писаниях святых, то это ничуть не способствует ясному [пониманию] благочестия святых, а когда ты собираешь разрозненные слова из наших сочинений, то это не ничто для нашего, по благодати Христовой, ясного исповедания и благочестия, тем более, что мы помногу раз на дню исповедуем перед Богом и людьми, что веруем в единого Бога? Но если бы ты свел [воедино] написанное нами в разных местах, но, не искажая прибавлениями и убавлениями, не извращая и не усекая, а представил бы, выбрав по справедливости относящееся [к обстоятельствам дела], дабы от самого этого иметь обличение, подобно оному Варлааму, который и тебя научил заблуждению, и нас еще раньше, чем ты, вынудил к составлению речей в защиту православия тем, что писал против него, как и ты сейчас [делаешь] вслед за ним. Но прежде всего, как я сказал, [сам] ты нимало не являешься доказательством твоих [слов].

35. Затем, поскольку мы собираем из написанного святыми, а ты осуждаешь и тот факт, что мы у них собираем, и то, что нами у них собрано, то не явствует ли отсюда, что ты осуждаешь самих этих святых? Ибо явно, что ты сам попадаешься [в силки] собственными крыльями, {стр. 60} нападая ни на что иное, как разве на то, что нами взято из написанного святыми. Ведь ты говоришь, что это «ничуть не способствует ясному учению благочестия», как очевидно противоположное ему. Ибо что бы ты и уничижал эти [слова святых] вместе с нами, обвиняемыми тобою, если бы наши [слова] не совпадали с ними?

Поскольку же и согласно бодухновеным богословам «смысл любого выражения, употребляемого применительно к божественной природе таков, что если оно и отличается по значению, то не должно нисколько противоречить тому, что говорится одновременно с ним» [181] , то подобает рассмотреть и те [высказывания], что ты подвергаешь своим пьяным шуткам (??????????), как и каким образом между ними обретается противопоставление. Ибо если [это —противопоставление] по противоположности, а таково тварное и нетварное, то оно действительно нечестиво и нелогично, ибо сим невозможно быть [чем–то] единым и простым. А если по причине и причиненности одно превосходит, а другое уступает, или по порядку, или по достоинству, а ты запрещаешь таковым быть сводимыми в единое