причину и подателя. И, несмотря на это, показывается, что не многие, как пустословят противоречащие [нам], но один есть Бог, упраздняющий к тому же их многобожное заблуждение.
13. Ибо, поскольку различно [друг от друга] созерцаемое по природе окрест Него, как многократно и пространно было показано, то если они будут почитать не одну причину и много причиненных [ею], то и многобожие по необходимости будет присутствовать в [их] богопочитании (?? ?????). Итак, пусть они или скажут абсолютно тождественно и неразличимо от безначального бесконечное, от правосудия сострадание, и вообще все то, что присуще Богу от природы, чтобы им быть евноми{стр. 170}анами, беззаконными и в высшей степени неразумными; или же, желая стать благочестивыми и разумными, пусть исповедают, что все таковые [божественные свойства] различаются друг от друга, а та их Причина, в Которой и от Которой сии суть, существует превыше сих. Ибо божество по сущности превыше и всякого утверждения и отъятия, как сказано немного выше: не только превыше тварного, но и самих сущих превыше сущих (????? ??? ???? ?? ???? ?????) превосходит, и над самой сверхсущностностью самосверхсущностно беспредельно возвышается, согласно искусному в божественном Максиму [697]: ибо беспределен и даже выше беспредельности нами Чтимый и Воспеваемый. Какая тут зависть, какой будет предел восхождения, о суеверные, а более неблагодарные к облагодетельствовавшему (????????? ???? ??? ????????????) [698]. Свои словесные творения беспрерывным движением вперед к лучшему?
О том, что не те, кто говорит о божественном свете, что он нетварен, но те, кто говорит, что тварен, рассуждают о природе божественного [699].
14. Итак, кто же это, кто рассуждает о природе божественного? Мы ли, показывающие, что светлость божественной природы от природы присуща Богу, или, иначе говоря, провозглашающие ее сверхъестественнейшей, или вы, измышляющие, будто она принадлежит тварной природе, и говорящие, что божественный свет ни в чем не отличается от чувственного света, и, более того, говорящие, что он отличается от чувственного света в худшую сторону? Поскольку последний, с того времени, как возник, сохраняется неугасимым, а осиявший на горе учеников от Спасителя свет, вспыхнув, тотчас погас, согласно вам, отойдя к небытию, если только он не отличается от [при]видений (??????????). Ибо противоставшие безумию Ария, заявившего, что тварен Сын,
{стр. 171}
15. Впрочем, в словах к Варлааму это нами сказано обстоятельнее [701] . Поелику же и здесь разъяснено наше [мнение] и показано высшим всякого повода [для нападок], то давай рассмотрим мнение противника. Итак, он говорит: «Тот свет хотя и является символом божественности, но не природным». Ему можно было бы ответить, что «если не природный, о мудрейший, то тем паче и не природа, поскольку [это именно] символ». Поэтому, хотя бы ты этот свет и считал нетварным, ты явным для всех образом нечествуешь, вводя иного Бога, и воистину становишься безбожным и двубожником: ведь кроме Бога нет ничего нетварного. Если же ты открыто скажешь, что тот свет тварен, то все поднимут камни против тебя, снова, подобно Варлааму, хульно называющего творением воссиявшего на Фаворе Бога, Который, будучи дотоле сокровенным во плоти, «приоткрыл, как соблаговолил, немного божественности, — согласно Златоязыкому богослову, — и показал таинникам живущего внутри Бога» [702]. Видишь, что не стоит выныривать из глубины нечестия на поверхность, пока не природным считает кто тот свет божественности?
О том, что невозможность познавать Бога из природной выразительности не отнимает возможность познавать Его из Его божественных выступлений [вовне] и энергий. В ней же Акиндин изобличается в том, что делает божественный промысл тварным и божественную природу постижимой.
16. А то, что из природной выразительности никому Бог не стал известен, правдиво, но его нечестию это никоим образом не содействует. Ибо не одно и то же — постижение и причастие (????????? ??? ?????????), и тем более — [причастие] сверхъестественное, как умоповрежденно думает Акиндин, даже то не беря на ум, что одно запрещено для всех, а другое обещано достойным. Отсюда очевидно, что он не знает разницы между вкушением и постижением [703]. Ибо, ведя здесь речь о неизреченном видении на горе телесными очами неизреченного света, или, иначе говоря, о вкушении, он привел здесь то, что изречено святыми о согласном уму гностическом созерцании, как сказанное о том вкушении. А в другом месте, выставив то, что сказано о таковом мысленном созерцании — что превосходит знание животворящая жизнь, что все постигаемое не есть животворящая жизнь — выставив это, он тотчас снова упоминает то вкушение божественного света глазами пребывавших в Боге, говоря: «И если все постигаемое не есть жизнь, ни доставляющее жизнь тем, {стр. 172} кто следуют Моисею в добродетели, то как будет некая нетварная божественность так или иначе зрима телесными очами?» Он прямо говорит, что если кто не постигает [что–либо] разумом, то как он видит очами? Как будто бы осмысление есть видение, и к тому же [видение] с помощью очей, и очей телесных, не говоря уже, что и причастных божественной благодати и силы божественного Духа, ибо свидетельствуется, что получили другие глаза видящие по ней?
17. Итак, очевидно, что он противопоставляет их друг другу, упраздняя каждое посредством другого, поскольку не знает никакого расстояния между божественным постижением и причастием. Но также очевидно, что ни одного из этих двух, — даже настолько, насколько это возможно и дозволено всем посвященным, — ему не посчастливилось достичь. Ибо иначе бы он не был абсолютно несведущим о столь великом различии у столь великих вещей. Кто посредством размышлений узнал, что такое этот свет? Кто из вкусивших, как бы в виде залога, оного света вечной жизни когда–либо настаивал, что распознал это световидное воссияние? Тогда как по божественному Максиму: «и сам способ, по которому Бог причаствуется, всегда остается для всех не выявленным» [704]. «Ибо божественная жизнь невообразима для ума (??????????), — опять согласно Максиму, — и хотя дает вкушение себя причащающимся [ее] по благодати, но не постижение. Ибо и в причащении вкушающих [ее] она вечно остается непостижимой, потому что по природе имеет беспредельность как несотворенная» [705], и «природа не имеет силу постигать то, что сверх природы. Ибо ничто сотворенное по природе не является творящим обожение, поскольку не является и постигающим Бога. Ибо свойство даровать обожение сущим соразмерно [их способности к восприятию] принадлежит одной лишь божественной благодати, просвещающей природу высшим природы светом и делающей ее высшей собственных ее пределов, по преизбытку славы» [706] .
18. Но и то подобает рассмотреть, что божественный Максим не сказал, что никому не распознать Бога из природных Его выступлений и энергий, но «из природной проявленности» [707], то есть из того, что делает явной Его природу, какова она есть. Вот почему он не сказал «не по{стр. 173}знать» (?? ????????????), но «не распознать» (?? ??????????????), отвергая точное постижение нами Бога из [Его] природной проявленности. Ибо из природных энергий Божьих, [Его] промысла, человеколюбия, благости и
