– Я не идиот, – ответил карлик, – и прекрасно понимаю, что одного взгляда на меня этим людям будет достаточно, чтобы понять, кто на них напал. Они меня не видели, когда я их связывал, они были без сознания. Один из них дергался, и мне пришлось стукнуть его камнем.
– Ну, ладно, – Кэрис кивнула головой и улыбнулась. – Грабить их буду я, – увидев выражение лица Телора, она погрозила ему пальцем. – Тебя могут узнать. А меня они никогда не видели.
– Я связал их не очень крепко, – предупредил девушку Дери. – Я решил, что поскольку мы не будем их убивать, то их руки не должны сильно пострадать, ведь они воины.
Телор пожал плечами.
– Мне они абсолютно безразличны, и у меня нет причин желать любому из них зла больше, чем мы уже сделали, – потом голос его стал более спокойным и холодным. – А вот Орин от меня не скроется, я убью его собственными руками, если смогу, и надеюсь, два его воина мертвы, а эти... меня они совсем не волнуют.
– Ну что ж, я поеду, – торопливо сказала Кэрис, взглянув на Дери. Она надеялась, что, получив столько лошадей и обнаружив кое-что в кошельках воинов, Телор успокоится и выбросит из головы затею отомстить Орину, которая казалась столь же опасной, сколь и безнадежной.
Дери встретился взглядом с Кэрис, но сразу же отвел глаза, и по выражению его лица ничего нельзя было понять. Или карлик не обратил внимания, как Телор еще раз повторил о своих намерениях во что бы то ни стало уничтожить Орина, или согласился с ним. Но сейчас, однако, было не время начинать спор с Телором относительно его бредовой идеи.
– Я поеду за тобой следом на случай, если одному из них уже удалось освободиться, – произнес Телор и протянул руку, чтобы взять свою дубинку. Потом передал Дери поводья лошади, на которой ехал, добавив: – Отведи лошадей куда-нибудь подальше в лес, чтобы их не увидели. Мы оставим заграждение и мертвое тело на дороге, поэтому, если кто-нибудь появится, будет лучше, если ты никому не попадешься на глаза.
Дери кивнул и принялся высматривать место в кустах, куда можно завести лошадей. Но мысли его были заняты совсем другим, и когда он нашел подходящее место и повел животных туда, придерживая и отводя в сторону кусты, то едва ли сознавал, что делает. Дери охватила ненависть к самому себе. Он понимал, что быть столь эгоистичным – ужасный грех, но все равно не мог не завидовать Телору и Кэрис, потому что их отношения делали его третьим лишним. Сердце карлика болело. Теперь он будет им только мешать, всегда будет мешать. Никому он теперь не нужен. Он станет бесполезным, всего лишь никому не нужным грузом.
Заведя лошадей на первую попавшуюся полянку, Дери словно оцепенел, он смотрел прямо перед собой и ничего не видел, ему хотелось бы избавиться от этих эгоистичных мыслей, похоронить их, спрятать, сжечь, но ведь это не было нечто физическое, что можно вырвать, сжечь или отрезать ножом. Это не было пристойной грустью, такой, как горе, которое жило в его сердце так долго. Ему не стыдно было показывать его. Теперешнее же состояние Дери можно сравнить с грязной, гноящейся раной. Он чувствовал, ему не остается ничего, как только тайно скрыться, иначе Телор с Кэрис могут решить, что несправедливы к нему. И все-таки Дери ненавидел обоих, ненавидел потребность их друг в друге, и впервые в жизни карлик почувствовал, что душа его столь же уродлива, как и тело.
Тем временем Кэрис обнаружила двух воинов, которые извивались, пытаясь освободиться, но все их попытки оставались напрасными. Третий был мертв. Когда девушка показала этим двоим свой нож, они тоже замерли на месте, как мертвые, и были так же немы. Кэрис без особых затруднений освободила их от более или менее ценных предметов: сняла с них пояса с мечами, ножами и кошельками, не забыв при этом пошарить у них за пазухой и в других укромных местах, что помогло девушке выудить у одного из них еще один кошелек, а у другого – мягкий кожаный пояс, который он прятал под рубашкой.
Все это Кэрис сделала без особых затруднений, но вот грабить мертвеца было кошмаром, который, казалось, никогда не кончится. Тяжелое, безвольное тело будто хотело отомстить ей и помешать. В конце концов Кэрис кое-как раздела мертвеца до пояса, и затолкала все, что удалось добыть, в его рубашку, чтобы унести все разом и суметь убежать, если появится необходимость.
Когда девушка собиралась стянуть с мертвеца брюки, Телор свистнул ей из кустов и она похолодела, напряженно прислушиваясь. Однако все было тихо, и Кэрис посмеялась над собой, когда до нее дошло, что Телор вовсе не предупреждал ее об опасности, а просто хотел, чтобы она оставила тело на дороге в пристойном виде. Это показалось девушке глупым – она была уверена, что мертвому человеку абсолютно все равно, в каком виде он лежит, но обрадовалась, что на этом можно закончить, завязала рубашку и укрепила узел у седла лошади.
– Поищи Дери, – велел ей Телор, выбираясь из кустов, и взял из рук поводья лошади, которую она вела. – Ты слишком дотошна.
Кэрис искоса посмотрела на Телора и подумала, что, в отличие от Моргана, он не одобряет воровство.
– Просто раньше мне никогда не приходилось выступать в роли разбойника, – сказала она. – Но мне кажется, эти люди забирают все до нитки.
Телор обрадовался. Ему не очень понравилось, как быстро находила Кэрис места, где мужчины прятали свои ценности, казалось даже, что она знает по собственному опыту, где что искать, и он чувствовал себя виноватым за то, что они лишили этих людей всего, даже тех маленьких сбережений, которые они постарались спрятать. И та тщательность, с которой Кэрис раздевала труп, тоже беспокоила Телора. Однако он уже начинал привыкать к тому, что временами девушка была довольно хладнокровна и расчетлива.
– Конечно, мне все это не нравится, – признался Телор, с улыбкой глядя на Кэрис, – но это глупо с моей стороны. Ведь мы, вероятно, лишили их лишь того, что они отняли у других, и потом, нам с Дери понадобится одежда убитых. Сейчас не время для старых, никому не нужных предрассудков.
– Почему ты считаешь, что это никому не нужно? – воскликнула Кэрис. – Воровство можно называть глупой вещью до тех пор, пока, как сейчас, более опасно – не воровать.
Кэрис говорила, зная это из собственного опыта, а не из моральных убеждений. Именно никому не нужное воровство стоило жизни Моргану и чуть не погубило и ее. Но Телор по-своему понял слова девушки и был так тронут красотой ее души, которая, он чувствовал, не поддалась моральному падению только благодаря своей чистоте и непорочности, что остановился и обнял ее. Коснувшись губ Кэрис, Телор снова подумал о моральном падении, но уже совсем в другом, гораздо более выгодном свете. Он начинал уже подумывать, как ему избавиться от лошади, когда Кэрис вырвалась из его объятий. Она обрадовалась, что Телор ею доволен, но с каждой минутой нервничала все больше и не в силах была думать ни о чем, кроме путников, которые в любую минуту могли показаться на дороге и обнаружить их жертвы.
