направлявшегося к личным покоям прелата. — Замку ничего не угрожало, тогда я уезжал оттуда, но даже если шотландцы там появятся, им не скоро удастся сокрушить старый добрый Железный Кулак.
— В том, что они появятся, можешь не сомневаться, — мрачно заметил сэр Вальтер.
— Король уже движется к нам с армией? — быстро спросил Хью.
— Нет, у Стефана хватает забот на юге, — ответил сэр Вальтер, но в голосе его не было ни досады, ни горечи, когда он продолжал: — Как только пронесся слушок, что Роберт Глостер плывет в Бристоль, Вильям Лавл укрылся за наглухо запертыми воротами в Кари, Паганель — в Лудлоу, а Вильям де Мэхьюн в Данстере, Роберт де Николь в Уорхеме, Юстас Фитц-Джон в Мелтэне и Вильям Фити-Алан в Шрусбери проявили открытое неповиновение.
— Но, в таком случае…
Сэр Вальтер положил тяжелую руку на плечо молодого рыцаря, останавливая его на крыльце дома архиепископа.
— Справимся и без короля, — сказал он, улыбнувшись едва заметно. — Стефан мягкосердечен и легко идет на уступки, а сейчас настали такие времена, когда нельзя миндальничать. Я слышал о тех бесчинствах, которые творятся сейчас шотландцами в Нортумбрии, и полагаю, что полумерами, заключая мир ценою крепостей или даже целых графств, тут уже не обойдешься. Я присягал на верность Стефану и клятвы своей не нарушу. Но я считаю, что мы просто обязаны постоять сами за себя и проучить шотландцев так, чтобы им впредь неповадно было. — Сэр Вальтер помолчал секунду и сердито добавил: — И лучше уж драться с шотландцами, чем с южными баронами, до которых нам и дела-то нет.
— Если у нас достанет сил, — кивнул головой Хью, — о большем и мечтать не стоит.
Сэр Вальтер распахнул дверь и жестом предложил Хью войти внутрь.
— Силы будут. Тарстен собирается провозгласить войну с шотландцами священной, и люди на это откликнутся. — сэр Вальтер повысил голос. — А вот и он, милорд архиепископ, живой и здоровый. Я не слишком расспрашивал нашего рыцаря, торопился привести к вам.
Люди, окружавшие кресло архиепископа, расступились, и Хью, упав на колени, приложился губами к кольцу почтенного прелата, лишь затем поцеловав руку.
— Как я рад, что вижу тебя, сын мой, — послушался тихий мягкий голос архиепископа. — Я боялся за тебя, боялся, что тебя захватили врасплох — твое поместье так далеко на севере, и мы не сумели предупредить тебя вовремя. — Тарстен, скользнув взглядом по лицам присутствующих, слабо улыбнулся: — Простите меня. Это мой подопечный, и хотя я понимаю, что должен думать о том, что всего сейчас важнее, мое сердце терзалось за него острой болью.
— Вам нет нужды просить у нас прощения за это. — Хью оглянулся и узнал в произнесшем эти слова Вильяма, графа Элбемарля. Граф улыбнулся и добавил:
— Столь милый и невинный порок свидетельствует о том, что вам не чуждо подлинно человеческое, и тем самым возвеличивает вас в наших глазах, заставляет относится к вам с еще большим почтением и послушанием. Вы отмечены в своей святости перстом Господним, но эта святость не просто так снизошла на вас, вы обрели ее в результате многолетнего и терпеливого служения.
— Боюсь, мне недолго пребывать в святости, — заметил с довольным смешком Тарстен, поднимая жестом Хью на ноги, — если вы и дальше будете искушать меня лестью.
Хью начал было боком отодвигаться в сторону, но его остановил, положив руку на плечо, Гилберт де Лэйси.
— Вы только что из Нортумбрии?
— Да, милорд. Ратссон — имение моего дяди — находится к северо-востоку от Морпета.
— Оно в руках неприятеля? — спросил стоявший рядом Вильям Пеперель Ноттингемский, чуть повысив мягкий приятный голос.
— Нет, когда я уезжал оттуда, о шотландцах не было еще ни слуху ни духу, и я надеюсь, что нас там вообще минет сия горькая чаша, — ответил Хью. — Мы живем на отшибе, ни одна из дорог с севера не ведет через Ратссон.
— А остаться, вы посчитали, было слишком опасно? — спросил де Лэйси.
Сэр Вальтер взорвался:
— Не говорите ерунды, Гилберт, а то Хью вам мигом голову открутит.
Де Лэйси нетерпеливо махнул рукой.
— Успокойтесь, Вальтер. Я знаю этого человека и не сомневаюсь в его храбрости. Я просто хочу знать причину, по которой он оставил поместье.
— Если вы имеете в виду те зверства, которые творят шотландцы, я понятия о них не имел, когда уезжал из Ратссона. За день до того, как они пустили по ветру Белей, в Морпете еще тоже не знали, что они выступили в поход.
— Как это?
Хью пожал плечами.
— Самого де Мерли не было в крепости той ночью, когда мы с женой остановились в Морпете на ночлег, но, я уверен, знай он сам хоть что-нибудь, обязательно дал бы мне знать об этом через своего управляющего. Де Мерли назначен королем Стефаном в Морпет совсем недавно и, боюсь, не успел еще завести при дворе короля Дэвида друзей, которые могли бы послать ему весточку о готовящемся нападении.
Сэр Вальтер улыбнулся, но улыбка его была не из тех, которые называют веселыми.
— Весьма правдоподобно. Стефан послал де Мерли в Морпет потому, что у прежнего кастеляна было слишком много друзей среди шотландцев и он уж чересчур охотно прислушивался к тому, что нашептывали ему на ушко люди Дэвида. То же касается Алника, да и иных королевских цитаделей.
— Свалились, говорите, как снег на голову, — покачал головой де Лэйси. — Но даже если это так…
— Так или не так, нет смысла сейчас гадать об этом, — вмешался Пеперель. — Но вот что хотелось бы услышать: не сгущают ли краски, когда взахлеб расписывают бессмысленную жестокость шотландцев?
— Именно бессмысленную — вы нашли верное слово, — кивнул головой Хью. — В том, что они творят, действительно нет никакого смысла. Этим землям всегда достается, они не раз переходили из рук в руки, но мне еще не приходилось видеть ничего подобного — во всяком случае в таких масштабах; бывает, конечно, налетит шайка горцев, пограбит поизмывается, но сейчас… В том, что они убивают йоменов, которые пытаются защищать свои жилища, нет ничего удивительного, но они же вырезают всех под корень — женщин, маленьких детей… Более того, я видел скот, сожженный прямо в хлевах, неразделанные туши, валявшиеся повсюду. Уж в этом-то какой им прок? Вместо того чтобы угнать и продать или скормить той же армии…
— Где вы это видели? — заинтересовался Элбемарль.
— К востоку от Хьюга, если ехать по направлению к Диа Стрит, в полумиле или миле восточнее Диа Стрит, чуть южнее Адриановой стены, — ответил Хью. — Мы с женой и ребенком были в Хьюге, когда узнали о шотландском нашествии. Поскольку до Ратссона путь оттуда долог, да и в надежности его как убежища были у меня большие сомнения, я отвез Одрис и Эрика в Джернейв, а сам поскакал на юг, избегая дорог… Но даже на бездорожье мы на трех фермах столкнулись с бродячими шайками или… Нет, словами не опишешь то, что мы там видели. Южнее Раби о шотландцах еще не слышали.
— Может, остановятся, наконец, чтобы пережевать то, что не смогли проглотить сразу? — сердито заметил де Лэйси.
— Хочешь сказать, осадят те замки и крепости, которые не поддались им с ходу, и лишь затем рванут на юг? — задумчиво спросил скорее у самого себя, чем у де Лэйси, сэр Вальтер. — Но их защитники скорее сдохнут с голоду, чем откроют ворота, если то, о чем говорит Хью, да и другие тоже, творится повсеместно, — он покачал головой и сказал немного громче. — Нет, не думаю, что они остановятся. Быть может, они осадят Ньюкасл и Дарем, когда сольются обе армии, но основными силами двинутся все же дальше на юг, и, боюсь, чем богаче захватят добычу, тем больше рассвирепеют.
— Все выглядит так, словно они и в самом деле одержимы бесами, — сказал Тарстен. — Они убивают священников прямо на алтарях церквей и, словно этого богохульства еще недостаточно, сбивают с распятий головы Христа и сажают на их место отрезанные головы несчастных служителей Божьих. Я не могу поверить, что такое творит король Дэвид, — его голос осекся. — Не могу поверить.
Глаза Вильяма Элбемарля сузились.
