которые, подобно болоту, засосали меня. Даже когда я истратил последний динар[169], мысль о них продолжала неотступно преследовать меня, словно приведение.
Я не стал писателем. Но зато вступил в противоборство с одним дельцом, желавшим «вложить капитал» в нашу семью и в качестве «прибыли» или «процента» увести мою сестру.
Не подумайте только, что мной руководила ревность, хотя, признаюсь, я очень любил сестру. Она была на два года младше меня (мне исполнилось тогда двадцать). И удивительно скромна и простодушна. Ему же — все шестьдесят, не говоря о том, что он был представителем шестидесяти иностранных компаний. Однако мои аргументы не возымели действия даже на сестру, на которую я вообще-то имел влияние и которая, как мне казалось, отнюдь не радовалась такому предложению. Но, видно, богатство и ей вскружило голову. Тогда я решил сам поговорить с женихом, чтобы отвадить его.
Когда однажды он собрался уходить, я вышел вслед за ним.
— Куда-нибудь направляетесь? — улыбнулся он, поднимая радиоантенну автомобиля и включая приёмник. — Могу подвезти.
— Нет, благодарю! — ответил я.
Это был самый подходящий момент для разговора, но старик включил приёмник, и я почувствовал себя словно ученик, которому предстоит держать экзамен. Несмотря на это, я был полон решимости. Прослушав торговую рекламу, он выключил приёмник.
— Я хотел бы попросить вас больше не приходить к нам,— без всякого предисловия начал я. — Вы знаете, что…
Я ожидал, что он рассердится, засмеётся, накричит на меня, но…
— Да, да. Я понимаю вас,— перебив меня, быстро заговорил он. — Поверьте, ваши чувства достойны всяческой похвалы… — Помолчал немного, а затем как ни в чем не бывало спросил:
— Вы сейчас не заняты?
— Нет.
— Не хотите ли съездить ко мне в фирму?
— Как вам будет угодно.
— В любом случае ничто не должно помешать нашей дружбе, не так ли?
Я не нашёл что ответить.
Его фирма занимала целое шестиэтажное здание, первый этаж которого был отведён под салон легковых автомобилей. Старик привёл меня прямо туда и принялся угощать мороженым, коктейлем, заграничными сигаретами, обращаясь со мною при этом как с человеком своего возраста. Потом стал водить по салону.
— Ну как, нравится? — бесстрастно спросил он, остановившись перед спортивной машиной вишнёвого цвета. — Не желаете прокатиться?
Решив, что он издевается надо мной, я, недоверчиво улыбнувшись, ответил:
— По правде говоря, я, кроме колымаги отца, не водил ни одной машины. — Как раз на днях я получил водительские права, уплатив за обучение часть тех злосчастных пяти тысяч.
— Ну, с этой возни никакой,— сказал старик. — Эй, парень, принеси-ка ключи! — Потом вспомнил: — Они же в машине.
Один из работников акционерного общества вывел автомобиль. Мы сели в него, я — за руль, и мы двинулись. Это было восхитительно! Казалось, скользишь по стеклу. Никакого сравнения с отцовской тарахтелкой! Как приятно было, останавливаясь на перекрёстках при красном свете светофора, чувствовать на себе завистливые взгляды окружающих! Вернувшись, мы часок посидели в его кабинете. Старикашка углубился в дела, а сам я не решался встать и уйти.
— Ну как, понравилась машина? — спросил он наконец.
— Очень!
— Дарю,— последовал тут же бесстрастный ответ.
— Спасибо. Вы очень любезны,— проговорил я, а в голове пронеслось: «Замахнуться камнем ещё не значит ударить».
— Нет, правда, хочешь эту машину? — так же спокойно спросил он.
— Вы смеётесь?! У меня таких денег нет. Разве что в кредит, с выплатой по девяносто туманов в месяц!
— Нет, не смеюсь,— улыбнувшись, сказал он. — Раз ты не хочешь, чтобы я приходил в ваш дом (тут мне стало стыдно за свои слова, и я покраснел), пусть у тебя хотя бы останется обо мне приятное воспоминание. Это мой подарок тебе.
— Но…
— Что «но»? — спросил старик. — Разве друзья не вправе делать друг другу подарки?
— Но…
— Никаких «но». А если ты когда-либо захочешь сделать мне подарок, я приму его без всяких возражений.
У меня голова шла кругом. Мне все ещё казалось, что он шутит. Но старик был совершенно серьёзен. Все зависело от моего «да» или «нет». Я хотел было сказать «нет», но вспомнил слова отца: «Сынок, не упускай счастливый случай!» К тому же мне так хотелось иметь спортивный автомобиль. И однако я не решался сказать: «Что ж, согласен, принимаю ваш подарок!»
Проницательный старик все понял и приказал своему служащему:
— Позвони в нотариальную контору, скажи, чтобы оформили договор о продаже машины на имя этого господина. Пусть сделают это срочно.
Я обомлел. Я думал, что он даст мне машину на время. А когда захочет, отберёт назад. Но оказалось, что все намного серьёзней, чем я предполагал. Через час-полтора из нотариальной конторы сообщили, что документ подготовлен и необходимы наши подписи.
Старик все тем же невозмутимым тоном, в котором, однако, я не мог не заметить скрытой издёвки, предложил:
— Теперь поедем на твоём автомобиле.
И мы поехали на моем автомобиле, подписали договор купли-продажи, в котором было зафиксировано, что старик продал свой спортивный автомобиль за двадцать семь тысяч туманов наличными. Двадцать семь тысяч туманов — даже для старика сумма немалая. Но, по-видимому, ему расстаться с ней было проще, чем мне со своими ежемесячными девяноста туманами.
— У тебя деньги есть? — спросил он, когда мы вышли из конторы.
Я покраснел до ушей и признался, что в кармане у меня осталась только мелочь.
— Ладно, поехали заправимся. Бензина до колонки хватит.
Когда подъехали к колонке, я вылез из машины. Старик вышел немного погодя и шепнул мне:
— Возьми в «бардачке»!
Я сразу понял, о чем он. Когда бак был заполнен, я полез в «бардачок». Там лежала пачка десятитумановых купюр. Я отсчитал три и заплатил за бензин.
— Ну, теперь надо обмыть покупку! — сказал он, когда мы двинулись дальше.
— Согласен…
— Я одолжу тебе денег. — Куда это годится — владельцу автомобиля сидеть без денег.
Когда мы проехали ещё немного, он тихо, как бы про себя, сказал:
— Вдвоём кутить скучновато, конечно, но ничего не поделаешь, поехали…
Я остановился возле телефона-автомата, позвонил сестре и предупредил её, что мы за ней заедем.
Мы поужинали втроём в одном из ресторанов на шоссе Пехлеви. Потом заглянули ещё в несколько баров и кабаре. Словом, отлично провели время и только в два часа ночи вернулись домой. Там, где надо было платить, старик благородно предоставлял мне эту возможность. Я казался себе весьма важной персоной.
Жаль только, не хватило денег на подарки братьям и сёстрам.
Хотя отцовская «программа капиталовложений» потерпела фиаско, я не пострадал. Более того,
