Аббас ПАХЛАВАН
Торжественное открытие
Открытие морга в нашем маленьком Джалагане стало важным и памятным событием для всех его обитателей, а особенно для городской администрации.
А дело было так. Как-то раз одно государственное лицо, уже много лет страдавшее коронарной недостаточностью, проезжая через наш захолустный городишко, узрело на берегу центрального арыка, среди мусора и нечистот, рядом с полоскавшими белье женщинами и купающимися детьми, несколько лежащих в ряд и завёрнутых в саваны трупов. А один мертвец был и вовсе без савана — его обмыли седром[210] и умастили камфарой.
При виде этой сцены у высокопоставленного чиновника стало плохо с сердцем: будто сама смерть напомнила ему о том, что неминуемо наступит день, когда он будет лежать распростёртый на холодном камне и в последний раз пройдётся по его телу намыленная мочалка.
Придя в себя, высокая персона поинтересовалась, в чем тут дело, и ей ответили, что несколько лет назад джалаганская покойницкая была разрушена землетрясением и местные мертвецы лишились возможности вступать в загробную жизнь, приняв последнее омовение.
Но тем не менее терпеливые и смиренные жители Джалагана, не желая обременять государственный бюджет, добровольно решили обходиться без покойницкой и стараются по мере возможности принимать приглашение Аллаха летом. Если же кто-либо случайно отдаст богу душу во время зимних холодов,его моют седром и умащают камфарой в общественной бане, единственной во всем городе.
Ответственное лицо, весьма шокированное указанным обстоятельством, стало мрачнеть на глазах, и на порог муниципалитета вступило, пылая яростью, как тысяча чертей. За закрытыми дверями кабинета фармандару[211] был учинён допрос с пристрастием, после чего на чрезвычайном заседании отцов города была составлена телеграмма в центр с просьбой срочно выделить специальные ассигнования на строительство морга. И хотя ранее все считали, что наиболее целесообразно в первую очередь добиться сметы на создание в городке школы и больницы, теперь первостепенное значение придавалось строительству покойницкой.
Через несколько дней фармандар получил предписание: вплоть до окончания строительства и открытия морга не уходить в отпуск и неотлучно находиться в Джалагане.
Это было уже серьёзно, поскольку фармандар совершенно не представлял себе, как можно удержаться от соблазна несколько недель подряд не ездить в центр, пропускать заседания в клубе и встречи за карточным столом. Поэтому он срочно призвал соответствующего специалиста, который тут же дал объявление о торгах на поставку стройматериалов и провёл геодезическую съёмку И в одно прекрасное утро жители Джалагана, пробудившись для трудов дневных, обнаружили, что рядом с городским кладбищем, через которое протекал злополучный арык, началась расчистка пустыря и землекопы роют котлован. Надпись на огромном фанерном щите гласила: «Строительство городского морга». Тут уж ни у кого не осталось сомнений, что муниципалитет взялся за дело по всем правилам, солидно и основательно.
Через несколько дней единственный ахунд города под бурные аплодисменты собравшихся после пространной речи фармандара о пользе благоустройства и величия созидания, произнеся приличествующую случаю молитву, заложил первый камень новостройки. За ним были положены второй и третий камни, и возведение городского морга началось.
Каждый житель Джалагана почитал своим долгом следить за ходом строительства. Посмотреть, как подвигается дело, приходили целыми семьями. Строителям приносили угощение, обменивались с ними любезностями, говорили: «Бог в помощь! Да благословит Аллах ваших отцов за то, что печётесь о нашем загробном успокоении». Фармандар не раз самолично инспектировал стройку и, чтобы продемонстрировать соответствующим органам серьёзность мероприятия, распорядился послать в центральные газеты подборку фотографий и подробнейшие репортажи о начале работ.
Джалаганцы, непосредственные свидетели событий, к тому же регулярно получали по радио и из газет детальную информацию об успешном продвижении строительных работ. И наконец в программе «Последние известия» прозвучало сообщение, приведшее в восторг весь город: в ближайший праздник состоится торжественное открытие морга.
В тот день Джалаган украсился флагами и транспарантами. Председатель муниципалитета дал указание подмести, прибрать и непременно полить все улицы. Люди просто так, без причины, улыбались и смеялись, поздравляли друг друга. Для участия в торжественной церемонии, помимо руководителей городских учреждений, были приглашены пенсионеры, старики и инвалиды. К новостройке прибыл оркестр джалаганской богадельни.
Следует оговориться, что торжества состоялись с недельным опозданием. Причина задержки была в том, что, согласно приказу остандара[212], открыть новое учреждение надлежало в «естественном порядке», то есть как только скончается кто-либо из жителей города, доставить покойника в морг и во время церемонии открытия омыть усопшего седром и умастить камфарой. Однако по странному стечению обстоятельств за целую неделю в городе никто не умер. Казалось, Азраил заупрямился и не желает забирать души джалаганцев.
Вся надежда была на Мирзу Эбрахим-хана — бывшего управляющего делами финансового отдела муниципалитета: старика давно уже положили лицом к кибле но, к сожалению, даже он в последние дни стал чувствовать себя лучше. Когда же поступило сообщение о том, что Мирза встал с постели, съел полную миску каллепаче, а после этого ещё целое блюдо плова, народ так и ахнул, а начальство пришло в уныние.
Особенно нервничал и беспокоился фармандар, которому не терпелось поскорее получить разрешение на выезд в центр. Он предложил было облегчить выполнение приказа остандара, завезя мертвеца со стороны, но, услышав об этом, возмущённые горожане собрались в мечети и решили в виде протеста не выходить оттуда. Этот порыв, конечно, тут же пресекли, но тем не менее фармандар под личную ответственность распорядился открыть морг без покойника. Специальный «джип», оснащённый громкоговорителем, с самого утра курсировал по единственной улице города и отходящим от неё переулкам, оповещая народ, что торжество более откладываться не будет.
Когда в центре Джалагана показался радиофицированный «джип», народ, столпившийся на краю грязного арыка, закричал «ура», а сидевший в машине чиновник муниципалитета, стараясь подражать знаменитому диктору, стал вещать в микрофон: «Достопочтенные джалаганцы! Мы приглашаем вас принять участие в торжественной церемонии открытия одного из важнейших строительных объектов нашего города и сообща исполнить наш национальный и религиозный обряд! Просим вас, как только кто- либо из ваших близких покинет бренный мир, тут же сообщить нам об этом или же незамедлительно доставить усопшего в новый морг! Уважаемые джалаганцы! Мы надеемся на вашу помощь! Кончина любого из вас поможет нам достойно отметить этот великий исторический день!»
Но, как ни прискорбно, несмотря на страстное желание и искреннее стремление горожан пойти навстречу соответствующим инстанциям, никто из джалаганцев так и не сумел внести личный вклад в столь важное мероприятие.
И вот долгожданный миг наступил. Остандар в сопровождении местных газетчиков и фотографов, а также нескольких спецкоров, командированных из центра,— расходы на проезд и суточные оплачивались из бюджета джалаганского муниципалитета,— вышел из машины перед зданием морга. Оркестр богадельни дружно грянул задорный марш «Баба Кярам», но тут же последовало указание фармандара: «Никаких весёлых мелодий!» И хотя народ уже приладился в такт музыке прихлопывать в ладоши, неожиданно марш сменился известным грустным романсом «Уязвлён я тобою, бессердечная».
Приглашённые слонялись вокруг маленькой покойницкой, раскланивались друг с другом,
