Вопреки ожиданиям короля, из множества рыцарей, находившихся и зале, лишь несколько человек откликнулись на его призыв и выступили вперед. Де Кюсси бросил перчатку на пол, вызывая желающих поднять ее; но тут вмешался лорд Пемброк.
– Остановитесь, милорды! Остановитесь, рыцари! – простирая к ним руки, воскликнул он. – Мы не станем чинить суд и расправу – разве в этом храбрость истинного воина? Государь! – обратился он к Иоанну. – Вам хорошо известна отвага английских рыцарей и их беспримерная готовность посвятить свою жизнь защите короля и отечества. Здесь, в этом зале нет ни одного, кто не поддержал бы справедливое дело и, веря в свою правоту, не сразился бы с храбрейшим из французов, когда-либо носивших меч. Готов поручиться, что как только вы докажете всем ложность этого обвинения, тысячи рыцарей обнажат оружие с тем, чтобы встать на вашу защиту, и в этом случае я как лорд-маршал Англии требую первенства.
Он поклонился королю, кусавшему от досады губы, и затем обратился к рыцарю:
– Сир де Кюсси, я принимаю ваш вызов и обязуюсь встретиться с вами с оружием в руках по истечении трех месяцев или раньше, если сочту убедительными доказательства в том, что слова ваши несправедливы и дерзки; если же нет, то я передам ваш залог всякому, кто, не погрешив собственной совестью, решится сразиться с вами, отстаивая это дело. Ну а коль таких не окажется, я готов лично вернуть вам залог, со всем своим уважением. А теперь слушайте меня, рыцари и бароны! – выкрикнул он. – Слушайте и запоминайте! Я, лорд Пемброк, никогда не был трусом и готов сойтись в поединке с любым из воинов, но не подниму меча, если тень Артура Плантагенета будет шептать мне на ухо: «Ты защищаешь несправедливое дело!»
И с этими словами он поднял перчатку рыцаря. Де Кюсси, на прощание одарив короля Иоанна презрительным взглядом, учтиво поклонился графу Пемброку и вышел из зала.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА I
Оставим без внимания все безумства Галона, в которого, несмотря на природную склонность его к вредительству, возвращение де Кюсси вселило прилив энтузиазма, и не уточним даже, что именно так обрадовало шута; отложим в сторонку правдивый и подробный отчет Эрмольда де Марея обо всех его приключениях; не скажем ни слова о том, с каким наслаждением вдыхал храбрый рыцарь воздух свободы и как он был огорчен, узнав о печальной участи графа Овернского; и поведем нашего читателя вслед за героями этого романа на гору, известную под названием Пон-де-Ларш. Эта горная дорога по пути из Руана в Париж быстро спускается к маленькому и неопрятному городку.
Если и есть что-либо в мире более непостоянное, чем улыбка красавицы, то это границы государств. Пределы Франции, подвергшиеся стольким переменам в продолжение последних веков, находились тогда, то есть, в тот день, о котором мы говорим, у подножия Пон-де-Ларша.
И поскольку эта гора являлась также конечным пунктом владений короля Иоанна и Нормандии, то именно здесь и должен был состояться суд над Жоделлем. Как раз в ту минуту, когда де Кюсси и его свита приближались к этому месту, Джон де Винконтон, супрево английского короля намеревался со всей добросовестностью привести в исполнение приговор Иоанна и, в соответствии с указаниями, выбрал самый высокий из вязов, росших поблизости, чтобы повесить жалкого труса и изменника.
Жоделль, окруженный шестью или семью стражниками, стоял тут же, под деревом, и со страхом наблюдал за поведением этих головорезов, без сомнения, мастеров своего дела, один из которых, взобравшись на вяз, обматывал прочной и толстой веревкой самый высокий и крепкий из сучьев. Но шея мародера пока еще не была обвязана роковым галстуком.
К чему не ведет надежда! При виде приближающегося Кюсси, которого сам же и предал, Жоделль был готов зарыдать от радости. Он бросился на колени и, протягивая руки, умолял рыцаря о прощении, заклиная вырвать его из рук палачей.
Супрево и его люди схватились было за оружие, но ответ рыцаря доказал им, что он не намерен вмешиваться, и они вновь занялись своим делом.
– Презренный! – вскричал Кюсси. – Если бы я и вздумал освободить тебя, то лишь для того, чтобы лично посадить тебя на кол. Смерть принца Артура на твоей совести, подлый изменник! Каждая капля его крови взывает о мщении!
– Ха-ха-ха! Вот мы и встретились, сир Жоделль! – обрадовался Галон-простак. – Ну же, капитан, сбрасывай свой галстук – тебе дадут более подходящий, который лучше приляжет к шее. Ха-ха-ха! Жалкий наемник!.. Ползай, ползай перед сиром Кюсси, мерзкий червяк, моля о пощаде, или лучше обратись ко мне с этой просьбой… Только один человек здесь способен помочь тебе. Ха-ха-ха! Да, я мог бы спасти тебя, разумеется, если бы только захотел.
– Я верю в твои возможности, дьявол! Ты способен на многое, но отказываешься помочь мне! – отвечал Жоделль, бросая на него взгляд, в котором смешались бешенство, страх и слабая надежда на избавление. – Да, ты сам сатана, – выкрикнул он дрожащим голосом, почувствовав, как тугая петля обвилась вокруг его шеи, – ибо один только дьявол может так радоваться, зная, какая участь меня ожидает!
– Я польщен! Так ты уверен в этом? – рассмеялся Галон. – Что ж, за эту веру я, пожалуй, спасу тебя.
Подойдя к супрево, шут шепнул ему на ухо несколько слов, которым тот, казалось, не слишком поверил.
– Все, что я сказал тебе – правда! – возмутился Галон. – Я сам слышал, как отдавали приказ. Взгляни-ка туда! Не видишь ли ты в долине гонца, спешащего к нам? Ну и глупец! Неужели ты мог всерьез вообразить, что король Иоанн согласиться расстаться о мерзавцем, столь ему полезным?
Супрево посмотрел в указанном направлении и тотчас же сделал знак своим людям приостановить казнь; а Галон, подмигнув Жоделлю и пронзительно расхохотавшись, бросился догонять де Кюсси, который отправился дальше, так и не дождавшись окончания разговора между шутом и мародером. Спеша покинуть пределы английского королевства, рыцарь остановился лишь у черты, разделяющей Францию и Нормандию, и обернулся, надеясь увидеть бывшего капитана наемников болтающимся на дереве, но был несказанно удивлен, заметив, как двое охранников подсаживают Жоделля на лошадь.
– Клянусь святым Павлом! – воскликнул Кюсси. – Ты, должно быть, большой ловкач, коль сумел вырвать из рук палача этого разбойника!.. Но хочу заметить тебе, Галон, что ты употребляешь во зло свои способности…
– Смею уверить, что вовсе не я спас его от возмездия, а наш добрый приятель, Иоанн Анжуйский, которого, видно, замучили угрызения совести, – кривлялся Галон. – И могу сообщить вам, де Кюсси, что сей добрый монарх приглашал и меня на службу. Так что смотрите, сир, как бы я ни согласился на его
