потом они все исчезли. И мама, и трое похитителей вместе со своей тачкой.
— Если её убьют, — жёстко проговорила она, — то ты будешь виновата, ясно? Никто тебя не просил ходить вместо меня!
— Но ты же в обморок шандарахнулась, — виновато пролепетала я. — А времени было всего пять минут…
— В общем, так, моя милая. — Лена встала передо мной, уперев руки в бока. — Немедленно звони своему Родиону, и пусть решает эту проблему, как хочет! Вы меня в это дело втравили, так что пусть он пошевелит своими мозгами и научит меня, как избавиться от Игоречка.
— Мы втравили?!
— Конечно! Я пришла к вам, невинная и чистая, можно сказать, с одними абстрактными идеями, и сразу же начались все эти реальные кошмары с убийствами в подъезде. Разве не так? А теперь из-за вас ещё и маму похитили! Я уверена, что эти конкуренты не успокоятся, пока не пришьют Игоречка. Ты понимаешь, как теперь стоит вопрос? Чтобы спасти маму, нужно убить мужа.
— Но подожди, — слабо сопротивлялась я, задавленная её аргументами, — даже если босс и научит тебя, то как ты найдёшь сейчас своего Игоря, ведь он сказал, что не придёт?
Лена внимательно посмотрела на меня и сказала:
— Поверь, я могу найти его в любой момент.
— Как это?
— Ну…. — её глазки забегали, — у меня есть номер его пейджера.
— Так сообщи ему, что твоя мама в опасности!
— Да он умрёт от счастья! — горько усмехнулась она.
— Тогда тем более сообщи, — пробормотала я.
— Ты не хохми, а иди звони Родиону. Если с мамой что-то случится, я подам на вас в суд.
Добитая последним аргументом, я встала и понуро пошла к дверям. Что ни говори, в чем-то она права. Не стоило мне кидаться через машину и пытаться их задержать. Пусть бы ехали себе на здоровье. А теперь все усложнилось, и я даже не знала, что говорить боссу…
Взяв свою сумочку, я открыла дверь, сделала шаг на площадку и увидела поднимающегося по лестнице человека. Он мне сразу не понравился. Росту громадного, рожа дебильная, а в руках револьвер. «Господи, этот кошмар хоть когда-нибудь закончится?» — успела ещё подумать я, быстро захлопывая металлическую дверь, чтобы громила не добрался до Лены, и в тот же миг моё лицо опалило огнём…
Ну, слава Богу, все закончилось. Я умерла…
Воскрешение из мёртвых вообще дело не очень лёгкое и приятное, а если тебе перед смертью ещё и плюнули в лицо большой дозой нервно-паралитического газа — тем более. Ощущение такое, будто тебя изнасиловали все портовые грузчики мира. Голова гудела и звенела тысячью маленьких отвратительных колокольчиков. Прислушавшись, я поняла, что гуд и звон поселились не только в моей голове. Ещё гудел мотор машины, звенели инструменты в железном ящике, на котором покоилась моя несчастная голова. Меня везли в багажнике. Кто вёз, куда и зачем — об этом не хотелось даже и думать. Наверняка не на праздник, потому что у меня ко всему тому ещё и связаны за спиной руки.
Машина остановилась, я услышала весёлые Шумливые голоса, потом открылся багажник, меня вытащили, поставили на ноги. Я находилась во дворе типичной московской школы, между двумя корпусами с забранными железными решётками светящимися окнами. Судя по всему, здание сдано в аренду под какой- нибудь офис, и бандиты устроили здесь своё логово. За высоким бетонным забором с пущенной поверху проволокой, построенным вместо обычного школьного, ничего не было видно, даже крыш зданий. Только откуда-то издалека доносился гул машин, значит, недалеко проходила трасса. Наверняка ни прокуратуры, ни казармы собровцев, которые могли бы, услышав крики о помощи, примчаться и вытащить меня отсюда, поблизости не было. В этом логове бандиты, похоже, чувствовали себя вольготно и могли делать все, что пожелают их поганые души.
Несколько человек, включая доставившего меня громилу, стояли теперь вокруг и, гнусно ухмыляясь, рассматривали добычу. Все они были бритоголовыми, в спортивных брюках и открытых борцовских майках, из-под которых выпирали накачанные и перекачанные мышцы, покрытые татуировками.
— Ну, пошла давай! — Громила толкнул меня в спину. — Неча тут красоваться!
Он провёл меня через какую-то дверь на второй этаж, в фойе, откуда можно было попасть в спортивный и актовый залы, потом мы поднялись на третий, где раньше находились раздевалки, и он впихнул меня в дверь, оставив в одиночестве посреди большой комнаты с мраморным камином. На стенах висели ковры и картины, с низкого потолка свисала старинная медная люстра, в ней горели свечи, одну стену занимал огромный диван с резными ножками, около него резной столик и пара узорных пуфиков. В комнате царил полумрак, пахло свечным воском, и можно было снимать кинофильм из жизни средневековой Европы.
Дальняя дверь у камина открылась, и появился немолодой уже тип в простых брюках и белой рубашке. Я удивилась, как это он не надел камзол и не нацепил на бок шпагу, чтобы уж вполне соответствовать обстановке. Он был почти лысым, через весь лоб к правому уху шёл рваный шрам, нос был большим и горбатым, а глаза совершенно бесцветными, с приспущенными веками, словно сонными. Не обращая на меня внимания, он прошёл к дивану, сел и щёлкнул пальцами.
— Эй, бес, вина хозяину!
Тут же из двери за моей спиной появился ещё один бандит с подносом, выставил на столик запечатанную сургучом пузатую бутылку «Порто», Бог знает какого года розлива, и хрустальные бокалы.
— Пей на здоровье, Сатана, — с льстивой улыбочкой пропел он и смылся.
Я стояла, со скептической улыбкой наблюдая за представлением. Распечатав сосуд, бандит налил полные бокалы, взял один и непринуждённо откинулся на расшитую золотыми узорами спинку дивана.
— Ну, что стоишь, садись, угощайся, — вежливо пригласил он меня, кивнув на пуфик. — Побазарим.
Я села. И с удовольствием бы выпила, ибо в горле страшно першило, если бы мне кто-нибудь развязал руки. Но желающих не было. Словно не замечая этого, мерзавец пододвинул ко мне бокал.
— Значит, ты и есть та самая штучка? — Он не отрываясь смотрел на меня. — Недурно, недурно.
Я молчала, надеясь, что он меня с кем-то спутал. Хотя у меня не было сомнений, что это именно та банда, члены которой убили Ваню, стреляли в босса, а двоих из них я сама уложила возле квартиры Лены. Не исключено, что трое похитителей матери клиентки тоже были из этих, но тут я не была уверена, потому что ещё не совсем разобралась в происходящем.
— Молчишь? — усмехнулся он. — А я бы на твоём месте сказал, где закопался твой муженёк. Я чуть не свалилась с пуфика.
— Кто закопался?!
— Муженёк твой, Игоречек, лох поганый! — со злостью выговорил урка и залпом осушил бокал. — Только не строй из себя дуру — я все знаю.
— Не могли бы и мне нарисовать ситуацию в двух словах, — сипло попросила я, поморщившись, — а то после газа память отшибло.
— Кончай дуру гнать!!! — рявкнул он. — Говори, или я избавлю тебя от лишней красоты! Попорчу твою физию, отрежу сиськи, уши, пальцы и скормлю все это дерьмо твоей матери, которую, — он глянул на часы, — сейчас привезут.
— Кого привезут?!
— Мамашу твою ненаглядную! — злорадно осклабился он, наливая себе ещё вина. — Ты ведь обожаешь её, как мне доложили.
— Простите, а вы кто? — опешила я, теперь уже совершенно ничего не понимая.
— Я — Сатана, — важно ответил он и скромнее добавил:
— Кликуха у меня такая. Короче, так: мне нужен твой муж. Те обалдуи не смогли тебя обработать, поэтому я решил взять все в свои руки. Они, болваны, решили тебя убрать, а я поступлю по-другому. И запомни, я шутить не умею — чувства юмора нет. Поэтому лучше дай мне наводку на Игоречка, любую, и я тебя отпущу вместе с мамашей. Считай, что я взял вас в заложники и спасти себя вы можете, только отдав мне Игоря, эту редкую сволочь, этого ублюдка, подонка, дрянь… — Его рожа скривилась от ненависти. —
