Мифы и правда о погромах.

пойдёмте на фронт, все это мы из-за жидов дерёмся!» А какой-то с портфелем: «Ты какого полку?» А тот опять: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, это мы все за жидов!» А с портфелем скомандовал: «Стреляйте в него!» Тогда вышли два красноармейца, а тот побежал. Не успел и до угла добежать, они его настигли да как выстрелят — мозги у него вывалились, и целая лужа крови».[157]

Большевики, особенно еврейские, не просто убивали русских людей, но самым гнусным образом открыто глумились над ними. Тон здесь задавали сами вожди. Троцкий, например, в брошюре «Октябрьская Революция» глумливо хвастался:

«Мы так сильны, что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 у даров розог, то 75 процентов тотчас выявилось и стало бы в хвост и только 25 процентов более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания…».[158]

Творя неслыханную в истории расправу над русским народом, большевистские вожди укрепляли свои партийные организации кровью миллионов жертв, постепенно превращая почти каждого коммуниста в чекиста-палача.

«Хороший коммунист, — говорил Ленин, — в то же время есть и хороший чекист».

А один из связных вождя с немецкой разведкой Я. С. Ганецкий предлагает Ленину:

«Установить самую тесную связь партийных организаций с чрезвычайными комиссиями… Обязать всех членов партии, занимающих ответственные посты, сообщать в чрезвычайную комиссию все сведения, поступающие к ним как частным, так и официальным путём и представляющие интерес для борьбы с контрреволюцией…»[159]

Ленин горячо поддерживает предложение Ганецкого.

Еврейский большевик чекист С. И. Гусев (Я. Д. Драбкин) позднее, на XIV съезде партии, признавался:

«…Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть агентом Чека, то есть смотреть и доносить… Я думаю, каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства… Можно быть прекрасными друзьями, но, раз мы начинаем расходиться в политике, мы вынуждены не только рвать нашу дружбу, но идти дальше — идти на доносительство».[160]

Чека была привилегированным органом большевизма. Ядро её кадров сложилось из профессиональных террористов-боевиков большевистских дружин 1905–1907 годов. Русских по национальности в них было сравнительно мало (и то в основном деклассированные, уголовные элементы). Больше половины её состава насчитывали евреи (в руководящих органах — 75–90 %), в значительных количествах были представлены латыши, эстонцы, поляки, армяне и даже китайцы и венгры. Немалая часть сотрудников Чека являлась не просто профессиональными убийцами (в среднем на каждого сотрудника Чека за годы Гражданской войны приходилось 30–40 убитых и замученных жертв), а настоящими садистами, специально искавшими «работы» в этом учреждении, чтобы удовлетворить свои патологические наклонности. Сохранилось немало описаний таких чекистов, которые постоянно находились в нервном возбуждении и успокаивались только при виде крови.[161] Причём принимались они в Чека не по ошибке, а специально, так как именно они лучше всего могли выполнять «работу», которую поручали им большевистские вожди.

Ленинская партия давала этим людям «право» убивать много и безнаказанно. Слой коммунистов- садистов был немал. Во всяком случае, среди чекистов и красноармейских командиров он достигал трети и более личного состава. За право убивать эти люди спорили и ссорились. Способность убивать не поморщившись становится главным критерием занятия командной должности. А. Голиков, более известный как писатель А. Гайдар, за свои садистские наклонности (а первые убийства он совершил еще в детстве) в 18 лет став командиром полка, ежедневно лично убивал нескольких безоружных мирных жителей, отказывавшихся сотрудничать с большевиками.

Сам садист Гайдар считал себя «романтиком» революции.[162]

Таким же типичным «романтиком» революции — садистом-убийцей — была советская писательница Е. Я. Драбкина. Дочь уже упомянутого нами еврейского большевика Я. Д. Драбкина (С. И. Гусева), жена председателя Чека, она воплотила в себе неистребимую ненависть ко всему русскому. Ещё девушкой она в качестве пулемётчицы участвовала в массовых расстрелах русских людей. Позднее любила об этом публично вспоминать с кошмарными подробностями. Слушавший её однажды К. Чуковский отмечает, что

«рассказывала она о них с юмором, хотя все они залиты человеческой кровью, и чувствуется, что, повторись это дело сейчас, она снова пошла бы в эту страшную бойню с примесью дикой нечаевщины».[163]

Верша страшную расправу над русскими людьми, «романтики» революции, подобные Гайдару или Драбкиной, творили неслыханные зверства.

В Харькове по изгнании большевиков в подвалах Чека обнаружили много «перчаток» — кожу, содранную с рук вместе с ногтями. На трупах бывших офицеров были вырезаны ножом или выжжены огнём погоны на плечах, на лбу — советская звезда, а на груди — орденские знаки, были отрезаны носы, губы и уши. На женских трупах — отрезаны груди и сосцы. Масса раздробленных и скальпированных черепов, содранных ногтей с продетыми под ними иглами и гвоздями, выколоты глаза, отрезаны пятки. В некоторых районных Чека русских людей топили в подвалах, открывая водопроводные краны. Пятигорская Чека в 1919 году взяла большое количество заложников. Их увезли за город, на кладбище с руками, связанными за спиной, заставили встать на колени в двух шагах от вырытой ямы и начали рубить им руки, ноги, спины, выкалывали штыками глаза, вырывали зубы, распарывали животы.[164]

Летом 1920 года Ленин подготавливает новую волну террора. В записке Крестинскому вождь пролетариата предлагает образовать тайную комиссию для выработки экстренных мер — «тайно подготовить террор: необходимо и срочно…».

Подготовка новой волны террора осуществлялась одновременно с разработкой мер по ликвидации всех возможных источников сопротивления как в России, так и за рубежом. Инструкция, подписанная Ф. Дзержинским, предлагалась к немедленному исполнению:

1) Регистрацию всех «белогвардейских элементов» (отдельно по краям) для увеличения числа заложников из состава родных и их родственников, оставшихся в Советской России; на особом учете держать тех, кто, «занимая ответственные должности в Советской России, изменил рабоче-крестьянскому делу». Эта категория, по мнению Чека, должна была быть уничтожена при первой возможности.

2) Устройство террористических актов над наиболее активными работниками, а также над членами военных миссий Антанты.

3) Организацию боевых дружин и отделов, могущих выступать по первому указанию.

4) Немедленное влияние на разведывательные и контрразведывательные отделы и организации окраины с целью пересоздания их в свои.

5) Организацию фиктивных белогвардейских организаций с «целью скорейшего выяснения заграничной агентуры» на территории РСФСР.[165]

Апогеем войны большевиков против русского народа стали массовые убийства русских в Крыму после эвакуации оттуда войск Врангеля. «Чистку» Крыма поручили двум еврейским большевикам — Бела Куну и Розалии Залкинд (выступавшей под псевдонимом Землячка).

Перед отъездом на «чистку» Л. Троцкий сказал Бела Куну, что

«не приедет в Крым, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму; Крым — это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своем революционном движении, то быстро подвинем его к общему революционному уровню России…».

Страшная резня офицеров, проведенная под руководством Б. Куна и Р. Землячки, заставила