волны с легким шелестом накатывались на берег, тихо ударялись о камни.
Вдруг привычное ухо ефрейтора уловило неясный гул. Он остановился, и немедленно позади замер его напарник. Гул то появлялся, то пропадал. «Сторожевые катера…» — подумал было Ковалев. Но что-то в этом гуле все же смущало его. Самолет? Да, самолет.
Запрокинув голову, Ковалев стал с напряжением всматриваться в звездное небо. В эту пору рейсовые самолеты над участком не пролетали, и о том, что ночью здесь должен пролететь самолет, вечером перед заступлением в наряд на инструктаже дежурный по заставе тоже ничего не говорил.
Гул приближался. Ковалев понял, что машина идет на небольшой высоте. Но где же опознавательные огни? Они должны быть видны.
Внезапно в глубокой вышине среди звезд мелькнула вспышка, словно кто-то вверху чиркнул зажигалкой.
Под ногой молодого пограничника хрустнула раздавленная каблуком ракушка. Ковалев быстрым движением прикоснулся к его шинели. Он почувствовал, что его товарищ затаил дыхание.
— Без огней идет, — шепнул ефрейтор. — Не наш.
Гул мотора, похожий на жужжание большого волчка, проплыл над головой пограничников и стал удаляться вглубь советской территории.
— Наблюдай! — приказал Ковалев напарнику, а сам, спотыкаясь в потемках, бросился к полевому телефону.
Бесстрастный счетчик времени — маятник часов — равномерно отстукивал свое «тик-так, тик-так»… Дежурный офицер пограничной заставы, чтобы отогнать назойливую дремоту, в такт тиканью маятника ходил равномерным шагом по комнате из угла в угол. Он остановился у раскрытого окна, снял фуражку и, вдыхая свежий ночной воздух, с наслаждением потянулся.
Яркий свет из окна дежурного помещения желтым пятном падал на кусты пышного боярышника, тесно разросшегося перед окном. Был уже сентябрь, но природа словно не хотела сдаваться. Еще почти не видно желтых листьев.
Кругом стояла тишина. И только маятник продолжал свою неугомонную песенку — «тик-так, тик- так».
И вот эту тишину нарушило настойчивое и тревожное гудение зуммера. Дежурный шагнул к столу и снял трубку.
— Товарищ младший лейтенант, докладывает старший наряда ефрейтор Ковалев. — Голос у пограничника был взволнованный. — Неизвестный самолет без огней нарушил границу и углубился на нашу территорию!..
— Усилить наблюдение за местностью! — приказал дежурный. — Следите, не сброшены ли с самолета люди.
Тревога! Тревога! В ружье!.. Как часто приходится бойцам пограничных застав вскакивать среди ночи по боевому сигналу — минута на одевание, минута на построение с оружием в руках. Иногда это тревоги учебные. Иногда — боевые. Но в любом случае по этому сигналу, по громкой команде дежурного быстро и четко строятся солдаты, готовые и к учениям, и к яростному бою с врагом.
Считанные минуты, и на смену тишине, только что царившей здесь, весь участок границы пришел в движение, словно вдруг кругом закипел шумящий водоворот.
Еще до того как Ковалев услышал в ночном небе шум моторов, чуткие радиолокаторы засекли в воздухе цель. Оперативный дежурный службы ВНОС объявил тревогу и распорядился докладывать ему об обстановке через каждые три минуты.
Телефоны звонили без умолку. Бесшумно вращались антенны радиолокаторов. Радиометристы с пунктов сообщали:
— Цель движется прежним курсом. Скорость малая…
— Высота шестьсот метров. Цель неясна…
Операторы, сидевшие у аппаратов, едва успевали записывать сообщения. Было ясно — над советской территорией появился чужой самолет. С какими целями пересек он рубеж? Пограничники, заметившие его появление, сообщили, что сигнальных огней нарушитель границы не несет. Значит, это враг. Его нельзя было выпускать из поля наблюдения.
И вдруг сообщения прекратились.
— Позвоните на пункты! — нервничал оперативный дежурный. — Что там? Почему нет сообщений? — спрашивал он радиометристов.
Как бы в ответ на это, телефоны зазвонили вновь. Тревожные голоса в трубках сообщали, что цель потеряна.
— Ищите, ищите быстрее! — приказывал дежурный. — Включите резервные средства!
Спустя несколько минут с одного из пунктов доложили, что снова видят цель, идущую обратным курсом на большой высоте и скорости.
— Мерзавцы! — вырвалось у дежурного. — Удирают! Напакостили где-нибудь…
Начальник областного управления Комитета государственной безопасности полковник Телегин вызвал к себе в кабинет оперативных работников.
«Какова была цель у тех, кто летел на неизвестном самолете? Самолет мог быть разведывательным, мог и просто заблудиться. Но прежде всего надо выяснить, не сброшены ли на нашу землю шпионы- парашютисты. Не случайно самолет пролетел над большим лесным участком нашей территории. Очень удобное место для высадки лазутчиков», — думал Телегин.
Первыми в кабинет начальника управления вошли майор Васильев и капитан Кротов.
— Товарищ полковник, прибыли по вашему приказанию! — доложил Васильев. — Люди собраны. Ждут в приемной.
Офицеры стояли подтянутые, собранные, словно приказ о вызове к полковнику застал их не в постели среди ночи, а днем в служебном кабинете готовыми тотчас же к выполнению любого задания. Полковник с удовлетворением оглядел худощавую фигуру Васильева, скользнул взглядом по его энергичному чуть смуглому лицу с внимательными твердыми глазами. В майоре все подчеркивало человека собранного, дисциплинированного. Капитан Кротов был чуть пониже майора Васильева ростом, светловолосый, с высоким лбом и маленькими, не по-мужски маленькими руками. Но полковник знал, как крепки и сильны эти руки — руки одного из лучших самбистов в управлении.
— Зовите, — сказал полковник.
Кабинет быстро заполнился людьми. Входили, молча рассаживались, почти бесшумно отодвигая стулья.
Ночные вызовы на службу для чекистов — явление обычное. Их работа не может быть регламентирована рамками служебного дня. Ведь враг сам определяет время для своих действий. А для тайных и черных деяний ночь — наиболее подходящее время.
— Только что пограничники сообщили, что неизвестный самолет нарушил границу, — глуховатым голосом начал полковник, привычно поправляя рядок карандашей, лежавших перед ним и без того ровно. — Он появился со стороны моря, в квадрате номер три… — Телегин встал, взял один карандаш и подошел к карте. — Затем он пролетел над озером, над селением Веснянка, над станицей Соколовской и, видимо, вот здесь развернулся и лег на обратный курс… Назад нарушитель проследовал в том же районе границы, где она была нарушена.
Полковник помолчал. И сидящие за столом поняли, что он уже принял какое-то решение.
— Пограничники свое дело сделали, — сказал начальник управления. — Самолету не удалось проникнуть к нам тайком. Он был замечен. Остальные задачи ложатся на нас.
Все внимательно слушали его. Телегин подошел к столу, взял линейку и снова обернулся к карте.
— До места разворота самолета от границы шестьдесят километров. Надо обследовать этот район. Тщательно обследовать. Если были выброшены парашютисты, то должны остаться и следы. Побеседуйте с колхозниками, ночными сторожами, дежурными. Действовать нужно быстро и энергично, чтобы как можно скорее задержать и обезвредить вражеских парашютистов. О ходе поисков докладывайте мне. — Полковник
