Древний свет

острове Таткаэре. Теперь этому продолговатому лицу за сорок. Его пропорции слегка неверны: скулы делают лицо слишком широким, а челюсть — слишком узким. Она быстро прижала тыльную сторону запястья к носу и губам, и глаза ее, когда с них соскользнули мигательные перепонки, прояснились. Печальные, непоколебимые глаза, желтые, как солнечный свет; они почти светились в тени этой комнаты. Стройная стареющая женщина: небрежная, облеченная достаточной властью, молчаливая.

Она бросила на стол палочку для письма и встала, резко отодвинув кресло, все это — одним движением. И застыла в позе птичьего равновесия, нахохлившись, глядя на меня.

— Рурик, — сказала я. Смогла лишь сказать. Амари Рурик Орландис. Постаревшая, но я узнала бы ее и из десяти тысяч.

И, поскольку мне нужна была уверенность, что это не только воспоминание, я шагнула вперед, протянула руки и схватила эту шестипалую руку, эту сухую, горячую кожу.

— «Рурик»… — ортеанка покачала головой, затем сказала: — Кристи, я хотела бы быть, кем была… хотела бы быть вся Рурик, вся Орландис, но нет. Теперь я Чародей.

Глава 15. Зеркало, увиденное в тумане и жемчуге

Там, куда через окно падал белый свет Звезды Каррика, стояла простая деревянная скамья. Я устроилась на ней. Пылинки в солнечном свете были яркими, отчетливыми. Ортеанка стояла рядом со мной, положив мне на плечо свои длинные пальцы и снимая ими часть пережитого мной потрясения.

Ты не можешь быть кем-то другим, а потому должна быть…

—  Рурик?

Она подошла к столу, села на край, подтянув одну ногу, и налила вездесущего чая из арниака с привычной, несмотря на увечье, сноровкой.

— Я вынуждена просить вас сохранить эту тайну Башни. В Ста Тысячах не должны узнать, кто Чародей. — Женщина поставила бокал, откинула назад нависшую гриву. Клеймо представляло собой зубчатую линию, проходившую от брови до виска, светло-коричневую на черной коже: рельефная полоса плоти. Клеймо изгнания. На мгновение тонкая сеть морщин вокруг желтых глаз разгладилась: она могла быть молодой Рурик, Т'Ан Командующей армии, Т'Ан Мелкати.

— Полагают , что вы мертвы.

В моем голосе прозвучала некая претензия. Женщина ухмыльнулась.

— Сожалею, что не могу сделать вам такого одолжения. Вы были бы не единственной, кто при этом ощутил бы разочарование.

— Я не имела этого в виду.

— Разве? Вы, тем не менее, испытывали те же чувства.

Полуденный свет делал ее тенью, черной на черном. Стройная сорокалетняя ортеанка с молодой улыбкой. Как узнать, связано ли происшедшее с ней изменение с тем, что она Чародей, или с тем, что она стала старше на десять лет?

— Если вы Чародей… — В таком случае я говорю с тем стариком, которого встретила в Башне, когда Рурик Орландис устраивала заговоры и интриговала в Таткаэре… Я помню его голос: «И когда она будет говорить с вами, она будет помнить это так же, как я сейчас, и будет мною ».

Женщина опустилась на корточки перед скамьей, и я встретилась со взглядом ее желтых глаз.

— Да, я Чародей. Кристи, вы полагаете, будто понимаете, что я под этим подразумеваю. Но вы не понимаете.

— Как вы можете так говорить? Вы знаете, что мне известно!

Она состроила гримасу, встала, прогнула спину. Расстегнутая белая сорочка с вырезом на спине демонстрировала ее небольшие высокие груди и вторую пару рудиментарных сосков на расположенных ниже ребрах. Она повернулась, и я увидела, что черная грива, образуя V, спускалась вдоль спины к пояснице.

— Нет харур-нилгири , — удивленно сказала я. — Пожалуй, вы уже убедили меня. Ортеанец из телестре без харура , да к тому же Рурик Орландис…

Она резко повернулась ко мне, сверкнув глазами.

— Они изгнали меня, но это не значит, что у меня нет земли!

Помещение в Цитадели в Таткаэре…

— Рурик Орландис, прежде Т'Ан Командующая, а теперь Т'Ан Мелкати, именуемая прежде «Однорукой» и «Желтым Глазом», кого отныне и навеки будут называть убийцей, заговорщицей и платным предателем Ста Тысяч.

И сами эти слова, написанные предателем.

Я встала, нетвердо держась на ногах, и подошла, чтобы взять бокал с арниаком . Она наблюдала за мной. Темно-красная жидкость была едва тепловатой, и я выпила ее залпом.

— Прежде всего, я хотела поговорить с вами. — Она посмотрела вниз. — Я послала мои коричневые мантии, чтобы пригласить сюда правительственного посланника и двоих инопланетян из «ПанОкеании».

— Вы позволите им войти внутрь Башни?

— Башне нужно посоветоваться с Землей. Я планировала это. Проблема заключается в вас, Кристи… — Ортеанка помедлила и кисло сказала: — Я думала, что никогда более не произнесу этого имени. Проблема в вас. Вы мутите воду. И я не вижу иного способа решения вопросов.

В открытое окно дунул горячий воздух, зашелестели бумаги на полках, легко постукивала о кирпичный свод лоза кацсиса . Рурик Орландис дотянулась и придавила лежавшие на столе бумаги керамическим бокалом.

— А как именно я делаю мутной воду?

— Разглашая нечто, во что вас заставил поверить мой предшественник… нет, не стану лгать. Нечто, во что он заставил вас поверить. Умышленно.

В этот момент с удвоенной и утроенной силой полностью вернулись страх и ощущение зыбкости, какие я испытывала в Махерве, а потом стали медленно убывать. Я внимательно изучала лицо Рурик.

— Возможно, с годами я поглупела, Рурик. Расшифруйте же то, что вы сказали.

Я увидела, как она сделала вдох. Это резкое движение выгнутых ребер не характерно для землян. Мигательные перепонки скользнули вниз, прикрывая глаза.

— За это я не отвечаю. Тогда меня даже не было здесь. Кристи, мне стыдно. — Она потерла лоб. Когти на ее шестипалой руке были аккуратно подстрижены. Потом бросила на меня резкий, жесткий взгляд. — О, Мать-Солнце! Нелегко мне с вами. Тогда вот что. Чародей, носивший этот титул до меня… Так вот, это все наркотики, как вы их называете. И способы, рождающиеся иногда во внутреннем городе, посредством которых кого-нибудь заставляют видеть или слышать нечто нереальное. Кристи, не верьте ничему из того, что, как вы считали, произошло с вами, когда вы были здесь прежде! Он лгал вам, как Башня всегда лжет про память, но он заставил вас в это поверить.

Рурик помолчала, а затем, наконец, добавила:

— Как мне объяснить, что я очень сожалею об этом? Тогда меня даже не было здесь. Не знаю, что побудило его это сделать и знал ли он, что это причинит вред обитателю другого мира, как причинило вред вам. Было сделано недоброе дело.

Я с изумлением смотрела на нее.

— Нет. Нет, я знаю. Я помню …

И снова та же кривая улыбка.

— Я не жду, что вы поверите моим словам или словам кого-то из Башни. Это еще одна причина того, почему я приглашаю и других инопланетян. Им также понадобится доказательство. Доказательство того, что вы… дезинформированы. Вы наполовину убедили этого мужчину, Клиффорда.

— Ради Бога, я пережила последний месяц не только для того, чтобы… я знаю , что я знаю! Рурик, это было довольно трудно преодолеть. Я знаю, я уверена.

И тут я снова подумала о темногривой женщине с Побережья, Хавот-джайр. Ей причинили вред. Мое воспоминание о том, как это произошло, было четким, ясным… и неточным. Это не я приговорила ее к подобному, то была Эвален Керис-Андрете (хотя я могла остановить ее). Если это воспоминание — никакое не воспоминание…