— По дороге… несколько зери отсюда… — Я жадно ловила воздух. — Здесь есть врач? Говорящий с землей?
Он понимающе кивнул, взял Родиона на руки, и я последовала за ним в дом телестре.
Некоторое время у меня не было сил что-либо делать.
Одна старая женщина протянула мне бутылку вина и крикнула при этом какому-то аширен, чтобы тот привел говорящего с землей.
Со своего места в комнате я смотрела, как мужчина, несший Родиона, положил кир на узкую кровать рядом с камином.
Голова Родиона перекатывалась из стороны в сторону, ке издавал гортанные звуки.
Полуденное солнце проникало через узкие окна и освещало золотую кожу и светлые волосы кир. Я слышала, как присутствовавшие вполголоса обменивались мнениями, и решали не снимать капюшон; я надеялась, что выглядевший полузолотым ке не позволит им заметить, что я из другого мира.
— У кир это поздно началось, т'ан?
Черный как смоль мужчина в одеянии говорящего с землей осмотрел Родиона. Взял шестипалые руки кир в свои.
— Поздно?
В его бледных глазах исчезла перепонка, когда он услышал мой акцент. Успех маскировки зависит не от переодевания, а от того, как себя ведешь. Никому нельзя смотреть в глаза и ни кому из ортеанцев нельзя относиться как к чужому.
— Вы иностранка, — сказал он.
— Да, из… — ложь легко далась моему языку, — …с Покинутого Побережья. Но что с аширен?
— У кир поздно началось превращение, — сказал он, обернулся и резким тоном потребовал одеяла. Пожилая женщина вышла и вернулась с несколькими одеялами и двумя пригоршнями какой-то сушеной травы.
Я села в тень рядом с Родионом, пока говорящий с землей заваривал травы в сковороде над огнем камина. Аширен извивался на кровати, глаза кир были полураскрыты, беззвучно шевелились губы.
«А если ке умрет?» — вдруг подумала я.
Говорящий с землей прогнал всех посторонних из комнаты и задернул полог. Затем поднес парящую сковороду к постели, и пока я держала кир за плечи, натирал тело горячей жидкостью.
— А теперь мы закроем кир, — сказал он, и мы завернули кир в меха. — Это тяжело проходит, если наступает поздно, но протекает быстрее. Так или иначе.
— Ке выздоровеет?
Говорящий с землей пожал плечами, потом посмотрел на мое пальто, узелок, джайанте и наконец сказал:
— Вам придется прервать путешествие и остаться здесь, пока все это не пройдет.
Вторая половина дня клонилась к вечеру. Я слышала, как входили другие люди, их голоса за пологом у двери, но нас никто не беспокоил.
Иногда от боли Родион начинал судорожно дергать руками и ногами, и требовались большие усилия говорящего с землей и мои, чтобы удержать его на месте. Наконец ке, кажется, уснул.
— Теперь нам нужно подождать. Не хотите ли поужинать с нами? — спросил ортеанец. — Если же ваши обычаи требуют, чтобы вы ели одна, иностранка, то я, конечно, распоряжусь, и еду принесут вам сюда.
— Если бы вы так сделали, я была бы вам поистине благодарна.
На берегах Ай, которую называют главной дорогой Пейр-Дадени, всегда много иностранцев. Тон говорящего с землей выражал въевшуюся в плоть и кровь жителей Южной земли неприязнь к Покинутому Побережью.
— Откуда вы, т'ан?
— Из Касабаарде.
Это было единственное название города на Покинутом Побережье, какое я знала кроме Кель Харантиша. А назвать последний из-за Родиона мне показалось нецелесообразным.
— Тогда вы не обязаны постоянно носить маски, не так ли?
— Маски? — Ложь прозвучала естественно, сама собой. — Только не за городом. А вы тоже путешествуете?
— По Ай. Меня зовут Пел'касир, — ответил он, — я из дома-колодца в Хассихиле. Вам знаком Хассихил?
Я помотала головой. Мне было ясно, что сейчас нужно говорить очень осторожно.
— Возможно, мы видели это с судна, когда плыли вверх по реке.
— В Ширия-Шенин? — предположил он.
— Мои попутчики движутся туда. Мне же пришла в голову сумасшедшая мысль пойти по берегу и встретиться с ними там. Но вот теперь…
— Превращение началось, сказал Пел'касир. — Если ке переживет полночь, все будет в порядке.
Когда наступил вечер, я задремала.
Меня разбудили крики Родиона. Пел'касир снова уменьшал боли кир отваром из трав. Я пыталась удерживать меха, чтобы они не сползали с него. Волосы кир серебристо-белой гривы спутались, косички расплелись. Волосы прилипли к шероховатой коже вокруг желто-коричневых глаз. Ке смотрел на меня, но ничего не видел перед собой.
Лишь поздним вечером ке стал впадать в глубокий, походивший на состояние транса, сон.
— Миновало, — с облегчением сказал Пел'касир. Снял с Марика меха и смазал новою, гладкую кожу травяным отваром. В ближайшее время произойдет еще несколько внутренних изменений. Несколько время еще несколько внутренних изменений. Несколько дней покоя без движения… да, аширен-те, да…
Изменилось немногое. Появилась припухлость вокруг верхней пары грудных сосков, стала более выраженной половая щель. Однако изменения были однозначными. Пел'касир прикрыл золотистые плечи одеялом, желто-коричневые глаза открылись и узнали меня.
— Да, когда-нибудь у нее самой будут аширен, — сказал говорящий с землей и убрал у нее со лба прядь волос. Выражение его глаза при этом можно было бы истолковать и как зависть.
— С'ар… — на губах на мгновение появилось слабая улыбка, затем ее веки опустились, и она снова уснула.
— Теперь и вы можете поспать, — сказал Пел'касир. — Теперь она вне опасности.
— Благодарю вас. — Я не смогла больше ничего сказать от изнеможения.
— Ей нельзя двигаться несколько дней.
— Нет. Нет, мы останемся здесь. — Я с трудом встала. — Могу ли я получить здесь бумагу и палочку для письма? Мне нужно послать вверх по реке сообщение моим попутчикам, чтобы они не беспокоились за нас.
Говорящий с землей кивнул.
— Здесь проплывает много лодок. Одна из них наверняка возьмет с собой ваше послание.
Наступило утро, но я так и не смогла уснуть всю ночь. Я понимала, что непременно должно была двигаться вниз по реке, и ужасно волновалась.
— Куда вы хотите отправится?
— Вниз по реке. — Ортеанка перегнулась через поручни причалившего судна. — Мы плывем в телестре Лей'эриэл.
— Это далеко от сюда?
Она отступила назад, чтобы уступить место двум торговцам, загружавшим на борт завернутые в бекамиловую ткань какие-то гончарные изделия. — Сорок, может быть, даже и пятьдесят зери. Ну, иностранка, так же, хотите ли плыть?
— Да. Подождите.
— Но недолго! — крикнула она мне вслед.
Родион спала, когда я ее покинула. Я взяла себе узел и джайанте и надела тяжелое пальто.
Ее лицо было спокойно. Я привязала к ее запястью шнурок с серебряными и медными монетами и еще раз прочла краткую записку, которую ей оставляла:
«Родион,
