заглядывать в него не стал. Смотрел он только на Флориан — взвешивая, как поняла вдруг Аш, — насколько эта изгнанная из родного дома бургундская дворянка отличается от человека, за которым он много лет следовал в битвах и в делах мира. «Всего два дня как умер Карл. Господи, как же ему, должно быть, одиноко!»
Филип Тернан приоткрыл затянутые пленкой, словно у ящерицы, глаза и произнес вполне бодрым голосом:
— Силы у нас уже не те, что прежде. Было время, когда я мог представить к услугам вашей милости сотню советников, среди которых сам я был первым; сотню капелланов…
Оливер де Ла Марш взмахом руки оборвал речь старика. Аш заметила во взглядах, которыми обменялись старые придворные, полное взаимопонимание. Чуть дрогнувшим голосом Оливер де Ла Марш продолжал:
— Под Оксоном мы понесли тяжелые потери, ваша милость. До того сражения я мог предоставить в ваше распоряжение две тысячи человек одного только личного войска. Под знаменами Оксона пали сорок конных дворян и вассалов герцога и четыреста рыцарей. В живых осталось пятьдесят.
По залу прошла волна печали. Аш почувствовала, что она не чужая в общем горе, и поняла: они видели меня у северо-западных ворот. И под Оксоном тоже.
Ла Марш продолжал:
— Я сам привел в Дижон то, что осталось от шестнадцати сотен конных стрелков и рыцарской пехоты. Нас теперь триста человек.
Он спокойно смотрел в глаза Флоры дель Гиз.
— В том сражении мы потеряли бомбарды, мортиры и серпентины. И тысячу сто пять человек убитыми, — он опустил взгляд на косые наклонные строчки листка. — Конных стрелков — до трех тысяч, пеших лучников восемь сотен, пикинеров более пятнадцати сотен.
Лакомб, Ромон и еще двое-трое офицеров сидели, уставившись в стол.
Флориан молчала. Аш видела, как беззвучно шевелятся ее губы. При этом перечислении ей стало дурно — вспомнилось полутемное сырое утро, рассеченное струями греческого огня. Лекарю хуже, подумалось ей, хирург видит не саму бойню, а только ее результаты.
— Ваша милость, я все еще могу предоставить вам отряд стрелков, но теперь в нем один капитан вместо двух, двадцать, а не сорок человек. Это ваши телохранители. Они умрут, защищая вашу жизнь. Что до остальных, я переформировал отряды Берга, Лоэкта и Сен-Сина, — он кивнул трем сотникам. — Я бы считал себя богачом, наберись сейчас в Дижоне три полных отряда. Наши силы составляют главным образом рыцари, пешие лучники и аркебузиры, а также пикинеры. Всего не более двух тысяч человек.
— У Льва осталось сорок восемь копий, — вставил Роберт Ансельм. — В основном пешие латники, лучники и стрелки, несколько пушек. Все легкие орудия остались в Карфагене. Если только крысоголовые не отправили их морем вслед за нами, и они не ждут нас в их лагере.
Анжелотти сердито покосился на приятеля.
Де Ла Марш заметил:
— Дозорных на башнях и на стенах достаточно, чтобы предупредить о внезапной атаке. Если все встанут под знамена по сигналу, у нас хватит сил, чтобы отбить штурм на любом участке стены. Возможно, и на двух одновременно, — он открыл рот, чтобы продолжить мысль, но прикусил язык.
Мы с трудом удержали одни ворота. У них хватает людей для отражения двух атак сразу, а может, и трех.
О прорыве и думать нечего.
Аш вскочила с кресла, не замечая, что царапает золоченый резной дуб, цепляет острыми краями латных пластин кожаную обивку. Мучительная тревога не давала ей сидеть спокойно, требовала движения.
— Отряды должны сменяться на постах. Никому не оставаться на одном и том же участке стены более чем на двадцать четыре часа.
Лакомб, мимо которого она проходила, поморщился.
— Скажут, мадам, что вы щадите своих людей — и моих — желая избавить их от опасного поста на северо-западном участке.
— Пусть говорят, — Аш остановилась. — Я не хочу, чтоб тряпичноголовые могли заранее определить, с каким из наших отрядов им предстоит иметь дело. Нам ни к чему заводить близкое знакомство — позволяющее подкупить часовых, чтобы они открыли ворота. Так что пусть уж будет по-моему, согласны?
Лакомб коротко кивнул:
— Я позабочусь об этом, мадам капитан.
— Просто «капитан». Или «капитан-генерал». Или… — она усмехнулась: — Просто «босс».
Аш пришлось выдержать пристальный взгляд — словно не этот самый Лакомб сотню раз повторял это слово за прошедшие сорок восемь часов на стене — прежде, чем он сдался:
— Будет сделано, босс.
Шелковый камзол под латами взмок от свежего пота. Две тысячи пятьсот человек, а защищать придется целые мили стены!..
— Ладно, — как ни в чем не бывало продолжала Аш, обходя кресло де Ла Марша. — Итак, к делу. Мессиры, посылая к вам отца Пастона — перед охотой, — я уже знала, что визиготами получено донесение из Фландрии, — она повысила голос, перекрывая заинтересованный шепоток. — К этому времени я диктовала во сне! Пусть ваш или мой клерк прочитает… Нам следует знать, ожидать ли подхода армии с севера, и… вероятно, это было самое свежее сообщение?
Де Ла Марш нахмурился, роясь в груде бумаг, разбросанных по столу. Ему на помощь пришел писец с выбритой тонзурой, сопровождавший епископа. Аш угадала движение за спиной, посторонилась, и смущенный Рикард выхватил из пачки нужный документ.
— Рука отца Пастона, босс, — пояснил он. — Прочитать?
Он привычно взглянул на Аш, ожидая разрешения; она так же привычно кивнула в ответ и только потом заметила сдержанную улыбку герцогини Флориан. Кстати, сотники вообще не увидели в происходящем ничего странного.
Парнишка пристроился у стола в пятне солнечного света и развернул сложенный лист бумаги. Аш, даже вверх ногами, узнала ровный беглый почерк.
— Это часть того, что услышал Годфри через каменного голема? — Флориан сама потянулась за кувшином и налила себе вина, не позаботившись подозвать пажа. Де Ла Марш насупился: нарушение этикета — «герцогине не подобает так себя вести», но, с другой стороны: не подобает осуждать своего суверена!
— Да. Сообщение Фарис, прежде чем она прекратила использовать машину.
Флориан постучала кубком о стол.
— Так. Там есть что-нибудь о герцогине Маргарите? Каковы ее силы, где находятся, с кем ведут сражения?
В памяти промелькнули диктовавшиеся в ранний предрассветный час слова. Аш заметила:
— Строго говоря, ее теперь следует именовать Маргаритой Йоркской, вдовой герцогиней Бургундской.
«А еще могут возникнуть проблемы с законной наследницей Карла, его дочерью Марией, — Аш всмотрелась в лица бургундцев. — Нет. Флориан загнала оленя. Вы посмотрите на них: несокрушимая твердость!»
Она снова кивнула Рикарду. Его палец пробежал по строчкам. Парень беззвучно шевелил губами, пока не дошел до места, которое следовало прочитать вслух.
