изменившая не только его представление о поэзии, но и его представление о мире, рассматривается Бродским исключительно через призму языка: 'Голос, звучащий в цветаевских стихах, убеждает нас, что трагедия совершается в самом языке'. (1979b: 96.) Одержимость идеей поэта как голоса языка дает о себе знать во всех жанрах Бродского: 'Единственный тет-а-тет, который есть у поэта, — это тет-а- тет с его языком, с тем, как он этот язык слышит'. (1979d: 165; см. также 1979а: 63.) Логическое заключение из всех этих заявлений — полное отождествление себя с языком: 'Я, бормочущий комок слов'. Поэзия, по Бродскому, есть 'высшая форма речи' (1995i: 21), и 'поэт — слуга языка'. (1981b: 16.) Отсюда масса лингвистических метафор и сравнений: 'Как тридцать третья буква, / я пячусь всю жизнь вперед'.
Бродский слишком хорошо понимает, что объективировать себя в категории 'я' невозможно. И, как его великие учителя, он старается вытеснить местоимение 'я' на периферию стихотворения: 'Я предпочитаю не употреблять 'я', не говорить от первого лица, а просто описывать то, что есть. Не прозвучать пронзительно или излишне сентиментально. […] Я действительно стараюсь деперсонифицировать первое лицо, насколько это возможно. Кроме всего прочего, это поддается описанию. […] И вам становится виднее. Вы — это не просто вы, а фигура в пейзаже'. (1987о: 434.) В беседе с Евгением Рейном он цитирует античного поэта Леонида: 'В течение своей жизни старайся имитировать время, не повышай голоса, не выходи из себя'. (1994b.) Утверждая, что не страдает нарциссизмом: 'Я не нарцисс' (1980d: 47), Бродский признает, что 'во всех нас есть элемент нарциссизма'. (198 lg: 105.)
В стихах Бродский разработал целую систему маек, бе- зымяных тропов, прототипов, за которыми надежно укрыл себя. Однажды, вспоминая Роберта Лоуэлла, он процитировал: 'Новый современный человек — это нечто вроде Home- Hidden'. ('Прячущееся существо', 1973с: 234.) Похоже, что это определение имеет прямое отношение к самому Бродскому. В интервью Бродский объясняет ситуации, в которых он прибегает к маске или прячется за архетип: 'Когда попадаешь в беду, машинально начинаешь искать в истории кого-то, чья судьба похожа на твою. […] Я вспомнил об Овидии — понятно почему'. (1979b: 87.)
Новое эстетическое, а следовательно, и смысловое наполнение поэтической личности меняет и саму поэзию. На фоне поэтического самолюбования большинства его современников Бродский культивирует самоуничижение, если не самоотрицание: 'Это все связано с безнадежным чувством, что вы никто, так свойственного моей скромной особе. Это ощущение никогда меня не покидало. Вы принадлежите жизни или смерти, но больше ничему и никому. Вы не востребованы'. (1982с: 21.) На фоне повальной сентиментальности русской поэзии в целом Бродский утверждает интеллектуальную трезвость и чувство перспективы: 'Что касается человека во Вселенной, то он сам ближе к ничто, чем к какой-либо реальной субстанции. (1990d: 391.) Некоторыми это воспринимается как потеря 'рус с ко ста'. Я не знаю, может быть, моя русскость идет на убыль, но если она может идти на убыль, то это и есть ее красная цена, это свидетельствует о ее качестве. Думаю, что этого нет… Я думаю, русский человек гораздо более обширное явление, и что если что-нибудь происходит в моем случае, то это расширение русс кости, а не ее сужение, хотя я, может быть, и льщу себе'. (1979d: 173.) Идеал бесстрастного поэта и объективного искателя истины защищается всякий раз, когда заходит об этом речь.
Интервью приоткрывают нам секреты о самом поэте, стремящегося к 'раскрытию субстанции', и многое объясняют в его творчестве: такое количество нитей связывает их с его стихами и эссе. Отсюда следует сделать вывод, что личность поэта — это сумма всего им написанного. Однако интервью высвечивают своеобразный парадокс. В стихах, где лирическая личность попадает в зависимость от многих объективных факторов (структура стихотворения, его тема, образная система и т. д.), она неизменно превосходит величиной автора. В интервью же, будучи освобожденной от поэтики стихотворного жанра, 'я' меньше автора, оно только часть его.
И, наконец, еще одна ценность интервью Бродского — в том, что они дают нам дополнительный материал для более содержательного толкования отдельных стихотворений, намекают на истинный размах его мыслительной деятельности и глубину его идей, которые так не просто расшифровать в его стихотворениях, где они присутствуют в концентрированном виде.
БИБЛИОГРАФИЯ ИНТЕРВЬЮ ИОСИФА БРОДСКОГО
1963
1.1963 — Freeze and Thaw — The Artist in Soviet Russia Part III by Ralph Blum, New Yorker, vol. 41, no. 30, Sept. pp. 194–217.
1970
la. 1970 October — Interview with Joseph Brodsky by Lynette Labinger October published in a magazine Agni, April 2000, pp. 11–15.
1972
2. 1972a — Joseph Brodsky, interviewed by Suzanne Massie, The Living Mirror Five Young Poets from Leningrad, London 1972, pp. 215–217.
3. 1972b — It was a shock to leave Russia, but sometime I hope — I'm sure — I'll go back, by Nicholas DeJongh, Guardian, 1972, June 22, p. 10.
4. 1972c — Think it over, Brodsky, but decide now, by Alan Levy, Saturday Review, 1972, vol. 56, July 8, pp. 6–8.
5. 1972d — Interview with Iosif Brodsky, by Michael Scammel, Index on Censorship, 1972, vol. 1, no. 3/4, Autumn/Winter, pp. 149–154.
6.1972e — From Russia with very Mixed Emotions: Iosif Aleksandrovich Brodsky, Poet in Exile, by William J. Mitchel, Detroit Free Press Magazine, 1972, September 17, pp. 18, 20–22, 24, 26.
1973
7. 1973a — Joseph Brodsky in Exile, by Susan Jacoby, Change, 1973, vol. V, no. 3, Summer, pp. 58–63.
8. 1973b — A Poet's Map of his Poem, Brodsky interviewed by George Kline, Vogue, 1973, vol. 162, September, pp. 228, 230.
9. 1973с — The Muse in Exile: Conversation with the Russian Poet Joseph Brodsky, Anne-Marie Brumm, Mosaic, vol. 8, Fall 1974, pp.229–246.
1974
1974a — Soviets' Suppression of Freedom is Working, by Steve Aulie, Bibliography News, 1974, vol. 1, June, p. 60.
1974b — The Underground Life of a Russian Intellectual, by John Green, Bibliography News, 1974, vol. 1, June, pp. 61–62.
1974c — Joseph Brodsky: A Poet's Classroom, by Rosette C. Lamont, Massachusetts Review, 1974, vol. 15, Fall, pp. 553–577.
1975
13. 1975 Poet in Exile — Joseph Brodsky, Brodsky interviewed by Jane Ellen Glasser, Poetry Editor of Ghent Quarterly, A Review of Art, Nartfolk, VA, 1975, no. 1, Summer, pp. 59–65.
1976
14. 1976 Rasytojas yra kalbos irankis (Писатель — орудие языка), беседа с Иосифом Бродским, Akiraciai, 1976, ноябрь, Chicago, pp. 14–15.
1978a — Язык — единственный авангард, интервью вел В. Рыбаков, Русская мысль, 1978, 26 января, с. 8.
1978b — Questions and Answers after Brodsky's Reading, 21 February, The Iowa Review, 1978, vol. 9, no. 4, Winter, pp. 4–9.
17.1978c — Jossif Brodski: Poesie et dissidence, by Guy Scarpetta, Tel Quel, 1978, no. 78, pp. 50–55; перепечатано в L'Infini, 21, Spring 1988, pp. 54–59.
