Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Когда час «X» настал и оккупация Крыма стали реальностью, то, как вспоминал А.А. Сермуль: «Северский построил истребительный батальон и объявил, что с этого момента он становится 3-м Симферопольским партизанским отрядом. Кто желает остаться — шаг вперед.

Больше ста человек не согласились идти в партизаны, сложили на землю оружие и ушли… [92, с. 15].

В сущности такая же картина была и в других отрядах. Вот как описывает переход от истребительного отряда к партизанскому М.А. Македонский: «Пусть те, кого страшит партизанская борьба, выйдут из рядов и вернутся обратно. В лес пойдут только добровольцы.

От колонны отделилась кучка людей. Они боязливо сложили оружие около дороги и, вобрав головы в плечи, тихо пошли назад» [80, с. 11].

Вопрос о «кучке» оставим на совести редакторов, так как у А.А. Сермуля, писавшего свои мемуары уже в постсоветское время, эта «кучка» оказалась «больше ста человек».

Задержка с переподчинением истребительных отрядов партизанскому командованию привела к тому, что Ялтинский отряд выходил к месту постоянного базирования уже в экстремальных условиях. «Люди глянули на указанный мною хребет и приумолкли. Некоторые поежились.

— В горах снег и ветер. Поднимемся ли? — усомнился кто-то.

Каждую секунду буран мог вырвать из цепи и сбросить в пропасть. Подъему, казалось, не будет конца. Когда поднялись, подсчитали людей. Вместо тридцати пяти налицо оказалось тридцать два»[97, с. 15].

Вместо того чтобы заблаговременно по безопасным тропам привести людей в лес, отряд в метель поднимался из Ялты по крутым откосам и, как результат, совершенно неоправданная гибель людей.

И.Г. Генов: «Среди сорока восьми бойцов Колайского отряда почти половина оказались больными или стариками» [70, с. 16].

31 октября из совхоза им. Чкалова в Бахчисарайский райком партии позвонил дежурный и сообщил, что противник занял деревню Базарчик и станцию Альма. На подступах к Бахчисараю послышалась стрельба. Только тогда в 15.00 обоз Бахчисарайского отряда выехал в лес. В три часа ночи достигли базы. Вместе с ездовыми 60 человек. Раздали ружья, боеприпасы, патронташи. Подошел истребительный батальон. Оказалось, что уже при формировании в его состав включали людей ограниченно годных для армии. Часть бойцов и командиров, имеющих военные специальности и полностью вооруженных, отправили в Севастополь. Учительница Анна Михайловна Науменко привела из села Береговое своих старшеклассников.

На тут же состоявшемся совещании райкома партии приняли решение Бахчисарайский отряд и истребительный батальон объединить. Командиром избрали (именно избрали) К.М. Сизова. Секретарь райкома ВКП(б) В.И. Черный стал комиссаром.

А вот что вспоминает Н.Д. Луговой: «За день-два до вторжения фашистов он (Литвиненко) зашел ко мне в райком.

— Останусь с вами. Буду тут воевать!»

То, что командир Зуйского партизанского отряда Андрей Литвиненко только за двое суток до оккупации принял решение остаться в лесу, мягко говоря, изумляет. Как поясняет Н.Д. Луговой, «влесу не оказалось отрядного командира: Мирон Акимович Куделя, назначенный обкомом на этот пост, не успел вернуться из Кубани, куда сопровождал технику, людей и скот… На свой страх и риск я предложил Андрею взять на себя нелегкую ношу отрядного командира»[78, с. 23].

Приводит Н.Д. Луговой и состав своего отряда. Этот перечень должностей, вероятно, типичен для любого отряда той поры:

«Первый секретарь райкома — комиссар; председатель райисполкома — командир. В отряде оказался еще один председатель райисполкома, правда, Красноперекопского, который стал секретарем партбюро отряда. Прокурор района — начальник штаба; начальник райотдела НКВД — заместитель командира по разведке. На рядовых должностях:.бывший помощник секретаря райкома; заведующая отделом пропаганды и агитации; трирайкомовских инструктора; заместитель председателя райисполкома; заврайздравом; заврайфинотделом; народный судья; заведующая общим отделом райисполкома; зам. районного прокурора; уполномоченный народного комиссариата заготовок; начальник отделения ёвязи; председатель райсовета Осоавиахима; секретарь райкома комсомола; девять председателей колхозов; три председателя сельских советов; один председатель сельпо; три учителя; два механика; агроном; врач» [78, с. 53].

1 ноября 1941 года части вермахта вошли в Симферополь.

Становление

Продолжим знакомиться с протоколами заседаний Крымского обкома ВКП(б). В углу очередного листа значилось: «Севастополь». Заседание проходило 10 ноября 1941 года. Обсуждалось поведение командира партизанского отряда т. Бродского и комиссара т. Гринберга, которые, не вступив в бой, взорвали базы и увели отряд в Севастополь. Виновные получили по выговору и были направлены в армию политбойцами [6, с. 155].

На следующем заседании (23.-11.41) рассматривается поведение командира отряда т. Пархоменко и комиссара т. Коваленко, которые также привели свой отряд в Севастополь. Пархоменко исключили из партии, Коваленко получил выговор [6, с. 160].

О каких отрядах идет речь, понять невозможно.

Что же произошло в первые дни оккупации? Какие отряды покинули предписанный район боевых действий?

Обратимся к отчетам самого компетентного человека той поры командующего партизанским движением Крыма А.В. Мокроусова. Буквально по горячим следам 27.11.41 г. он писал: «Недовольны качеством частью подобранных командиров и бойцов отрядов, проявивших себя некоторые, как трусы, а некоторые, как изменники, к последним относятся командир и комиссар Тельманского района, секретарь РК Гринберг, который увел свой отряд на Ялту, объясняя этот предательский поступок нападением на их отряд немцев. Проверкой установлено, что никакого нападения не было, а Гринберг поджег и подорвал свою базу на казарме Туклу сам. При этом уничтожил много (очень) продуктов, кроме пяти бочек вина, сохранившихся до сих пор [18, с. 7].

Вот что впоследствии писал в своем отчете бывший начальник штаба 4-го партизанского района той поры И.З. Вергасов.

«4-й район партизанского движения согласно плану должен состоять из отрядов: Ак-Мечетского — 120 чел, Ак-Шеихского — 50 чел.; Бахчисарайского — 100 чел., Куйбышевского — % чел., Красно- Перекопского — 100 чел., Лариндорфского — 100 чел., Фрайдорфского — 80 чел., Ялтинского — 120 чел.

Таким образом, к началу действий должно было быть личного состава района 760 человек. Командиром района назначен т. Бортников, комиссаром т. Селимое, начальником штаба — я.

Фактически благодаря неумелой организации, огульному подбору личного состава, к 10 ноября район уже не имел половины своего состава за счет массового дезертирства при отходе в лес. Сам штаб района не укомплектован, не прибыл комиссар, а командир района т. Бортников абсолютно бестолковый, безграмотный, больной человек[18, с. 83].

Я невольно вспомнил характеристику на И.М. Бортникова, подписанную наркомом НКВД за день до начала партизанской борьбы.

Бортников Иван Максимович. 1890 года рождения, член ВКП (б) с 1931 года.

Служил в старой армии с 1915 по 1916 год. С 1916 по 1918 г. был в плену в Германии. В 1919 году участвовал в партизанском движении в Крыму.

В настоящее время работает директором лесхоза. Дисциплинирован, энергичен [113, с.