Ладонь у Шевелева сохранилась прежней: маленькая, крепкая.
– Старый конь борозды не портит, – дружелюбно отозвался Скачков.
– Хоть и неглубоко пашет? – подхватил со смехом Шевелев, подкатывая рукава футболки.
Ребята, направляясь к полю, поглядывали на бывшего футболиста с веселым недоумением. Зачем понадобилось тренеру это «воскрешение из мертвых?» Не пришлось бы вызывать неотложку!
Постучав, как бывало, носком о землю, чтобы бутса лучше «села» на ногу, Шевелев выбежал на простор зеленого, подготовленного к игре поля. Широкой грудью он жадно вобрал запах влажной травы и перегретой, смоченной полчаса назад земли – незабываемый аромат пролетевшей навсегда молодости. Оборотился и махнул рукой Матвею Матвеичу, чтобы подал мяч.
– Старик-то, а? – расслышал Скачков ласковый голос Виктора Кудрина.
У Кудрина этот состарившийся, ушедший на покой спортсмен вызывал всего лишь ласковое умиление, не больше, но у Скачкова к «старику» было свое, особенное отношение. Шевелев в его представлении был и остался образцом служения футболу, долгу. Однажды на глазах всей команды, сидевшей в автобусе и дожидающейся своего капитана (по дороге с базы на стадион тому зачем-то понадобилось заскочить домой), из окна третьего этажа выпала дочка Шевелева, махавшая отцу ручонкой. Это был страшный случай. Ребенка увезли на «скорой», а Шевелев, мгновенно постаревший, чернее тучи, отправился с командой на игру: он не мог допустить своей замены – слишком важным был тот матч.
Недаром Братин в своем отчете писал, что современному спорту требуются молодые люди, готовые к трудным испытаниям; к счастью, такие спортсмены у нас есть – мы располагаем целой категорией игроков, которые надевают футболку не на тело, а на душу!.. Все это Скачков помнил (да и не он один). А разве не Шевелев поддержал его в памятном матче, когда он головой в прыжке забил свой первый гол? Он и потом, играя еще целых три сезона, не переставал поддерживать его и направлять; он был по-человечески умен и добр и, как теперь помнится, часто посматривал на молоденького и горячего Скачкова с ласковой усмешкой человека, уступающего возрасту, словно бы хотел сказать, что для него, мальчишки, настоящий футбол только начинается, а все, что было прежде, все трудности и огорчения, так, пустяки, не больше. Скачков тогда и в самом деле был восхитительно силен и молод и даже не догадывался, какую тяжесть он сам взваливает на свои мальчишеские плечи… С какой непостижимой быстротой промелькнули годы! Кажется, давно ли одно появление Шевелева из туннеля стадиона вызывало бурю на трибунах, а вот осталось одно ласковое умиление мальчишек… «Старик!»
Впрочем, Арефьич дал свисток, началась игра, и от снисходительного отношения к «старику» быстро не осталось и следа.
Иван Степанович, приглашая Шевелева на игру, рассчитал верно: лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать, – пусть молодые (а часто и самонадеянные) ребята своими глазами убедятся, что в футбол играют не столько ногами, сколько головой. И Шевелев, старый футбольный волк, отяжелевший, но не потерявший своего опыта, показал им это с блеском. В смысле физической подготовки ему, конечно, было не угнаться за молодежью, но мяч словно сам искал и находил его: настолько он умело, бережно экономя силы, выбирал место. Но чем «старик» совершенно ошеломил ребят, так это пасами. В его исполнении сегодняшняя тренировочная игра была наглядным уроком того, что настоящий футбол – это прежде всего пас, культура паса. (Футболисты в игре разговаривают на языке паса). Передачи Шевелева были неизменно остры и выверены. Не случайно Владик Серебряков с ювелирных передач «старика» заколотил бедняге Турбину целых три гола, сделал соблазнительный для каждого нападающего «хеттрик».
– Ну, братцы, – признал Серебряков, едва прозвучала финальная сирена Арефьева, – с такими пасами я с кем угодно готов играть. Тут безногий забьет!
– А как старик «поляну» видит, а? – И Павел Нестеров, обычно очень скупой на похвалу, в восхищении закрыл глаза.
Поджидая футболистов у бровки поля, Иван Степанович теребил в руках листочки с записями, сдержанно покашливал в кулак. Он тоже видел, что игра получилась, что ребята поняли – играть они могут, и был взволнован.
Однако вида старший тренер старался не показывать и наоборот нашел в действиях команды одни изъяны и недостатки.
Листочки из его рук часто ронялись на землю, он без нужды вздевал очки на нос и тут же их снимал.
Шевелев, не выходя с поля, устало опустился на траву и, спиной ко всем, обнял колени. За время разговора тренера с командой он не пошевелился: сидел, глядел на опустевшее поле, на освещенные закатным светом крыши домиков базы. Футболку он стащил и бросил на плечо.
– Так вот, – молвил Иван Степанович, разобравшись наконец со своими записями. – Пока вы там играли, я сидел, смотрел… Ну и кое-что, так сказать, на карандашик. Попрошу внимания! – Через очки он глянул в сторону, где негромко переговаривались Батищев и Кудрин.
Что показала игра?
Заглянув в листок, Иван Степанович начал разбор с Владика Серебрякова (на взгляд тренера он выглядел сегодня на поле лучше остальных). Парень возмутительно грешит индивидуальной игрой. Обязательно сам – самому надо забить! А края для чего? Сколько раз открывались и Мухин, и Белецкий, выходили чисто, без помех: только дай, выкати! Но – завелся, и возможности, так сказать, были упущены. А известно, что голевых ситуаций в серьезном матче бывает две, три – не больше. Значит, должна быть ответственность, сознание того, что забивает не какой-то определенный игрок, а команда. Команда целиком… (Договаривая, Иван Степанович перевернул листок и быстро поискал какую-то запись, – похоже, не нашел).
– И еще. – Он снова обратился к Серебрякову. – Почему ты не был на точке, когда Мухин подал с фланга?
По методу Каретникова перед штрафной соперника были условно «посеяны» точки, на которые адресуются мячи после фланговых подач.
– Да Муха неважно подал, – оправдывался Серебряков.
– Я не спрашиваю, как подал Мухин! Я спрашиваю, почему ты не был на своей точке?
С опущенной головой Серебряков ничего не ответил.
– Пойдем дальше, – сказал Иван Степанович. – Мухин. Полезно работает парень, много. Но –
