— Знамя это, — безапелляционно заявил он. — Без него нельзя. Наш завод — надо, чтобы над ним и наше советское знамя было.

И через час на громоотводе самой высокой трубы мартеновской печи — третьей комсомольской — трепетало красное полотнище.

В конторе мартеновского цеха Валя и Гревцова, пробравшаяся на завод вместе с горожанами, организовали госпиталь. Здесь лежал побледневший от потери крови Николай и еще двое рабочих: один из взвода Гудовича, другой — раненный при перестрелке у склада. Возле них бессменно дежурил врач, обнаруженный среди горожан Лопуховым. Хотя врач был стоматологом, его присутствие успокаивало девушек: все же врач.

Под вечер со стороны аглофабрики донесся взрыв. Полетела в воздух бетонная стена, в образовавшийся проем ворвались три танка и устремились в направлении склада боеприпасов. Рабочие дружно обстреляли танки из автоматов, хотя и понимали, что не повредят их. Проломив ворота, один танк въехал в полупустое помещение склада. Рабочие, пришедшие сюда, чтобы пополнить запас продуктов и патронов, разбежались врассыпную, провожаемые пулеметной очередью.

Из танка осторожно, как крысы из норы, вылезли гитлеровцы и долго рыскали по складу, тщетно отыскивая ящики с толом. Автоматная очередь, раздавшаяся из глубины склада, свалила одного фашиста. Остальные нырнули в танк, захлопнули крышку и подняли бесполезную стрельбу.

При вторичной попытке открыть люк откуда-то сверху раздалось сразу несколько автоматных очередей. Пули градом хлестали по броне, и гитлеровцы вынуждены были сидеть в танке, не высовываясь. Сквозь щели в башне они не видели рабочих, которые вели обстрел с подкрановых балок, куда забрались, придя в себя после первого испуга.

Когда Сердюку сообщили о прорвавшихся танках, он послал Павла и Сашку, вымолившего разрешение участвовать в операции, на крышу склада. Обвешанные гранатами, они не спеша, по одной начали бросать их вниз. Натренированный в уличных боях с мальчишками, Павел бросал гранаты более метко, чем Сашка. Но танки все же оставались невредимыми. Тогда Павел сиял с себя пояс, сделал связку из пяти гранат и, бросив ее вниз, перебил одному танку гусеницу. Два других обратились в бегство, оставив подбитый на произвол судьбы.

Танк облили бензином и мазутом, и он запылал, как факел. Из него выскочили обезумевшие гитлеровцы и, что-то наперебой лопоча, то ли оправдываясь, то ли прося пощады, сдались в плен. Их торжественно провели по шоссе до заводоуправления и там заперли в бомбоубежище.

Утром к Сердюку привели мальчугана лет десяти, курносого, с россыпью веснушек на щеках — задержали рабочие, когда он на рассвете пробирался на завод. Мальчик держался смело и требовал свидания с Сердюком. Он оказался сыном радиста, принес радиограмму.

В короткой записке радист сообщал, что ему удалось наладить связь с наступающими частями Красной Армии, находящимися ближе других к городу.

— Может быть, послезавтра наших встретим! — восторженно закричал Сашка и бросил вверх шапку. — Продержимся, Андрей Васильевич?

— Продержимся, — без тени сомнения в голосе сказал Сердюк и засмотрелся на маленького связного — до чего же похож на отца. И как сразу было не догадаться, чей он.

Над заводом послышался натужный, прерывистый гул «Хейнкелей». Сердюк выглянул в окно в тот момент, когда от переднего бомбардировщика отделилась маленькая черная точка и стремительно полетела вниз, насыщая воздух диким визгом.

— Ложись! — крикнул он, падая на пол и прикрывая собой мальчугана.

Одна за другой доносились взрывные волны — гитлеровцы методически бомбили завод. Здание лихорадочно дрожало. С потолка сыпалась штукатурка, порой в проемы окон со свистом влетали осколки и впивались в стены.

Сердюк не увел людей в бомбоубежище, решив, что это подготовка к атаке и что враг, воспользовавшись таким удобным моментом, мог проникнуть на территорию завода.

Но гитлеровцы и не думали идти в атаку. Лишившись возможности взорвать завод, они решили разрушить его с воздуха.

С отчаянием думал Андрей Васильевич о людях в газопроводе, уязвимом со всех сторон. Вывел их оттуда Гудович или, боясь прорыва, не решается оставить свои позиции?

Земля стонала от взрывов. На заводе загорелось одно из зданий, длинно, размашисто вырывались из его окон языки пламени, лизали воздух, как будто силились дотянуться до соседних построек, вспыхнуло мазутохранилище, и черный дымный столб поднялся вверх. Взрывные волны разметали тяжелый дым в разные стороны, завод окутался во мглу. Становилось тяжело дышать.

Сашка ни на шаг не отходил от Сердюка. Глаза его слезились, он беспрерывно чихал и свирепо ругал проклятый мазут, который никак не догорал.

Взрывы прекратились, но с неба донеслась пулеметная трескотня. Из-за непроглядной пелены дыма люди не видели в небе советских истребителей, обрушившихся на воздушных хищников и отогнавших их.

Тяжелее других пришлось тем рабочим, которые засели в газопроводе. Железный кожух его, выкрашенный в черный цвет, днем так накалялся, что к нему невозможно было прикоснуться. Люди, сколько было возможно, раздевались, но и это не спасало: в легкие вместо воздуха вливалась какая-то обжигающая струя. Облегчение наступало только ночью, когда кожух остывал. На другой день Гудович догадался проделать сверху в кожухе два больших отверстия, и спасительный сквозняк облегчил участь людей.

Осколки бомб продырявили газопровод в нескольких местах. Троих ранило. Валя металась от одного к другому, делала перевязки. Раненые беспрерывно просили пить — теплая вода не утоляла их жажду. Возле раненого в горло, захлебывавшегося собственной кровью, сидели его товарищи с виноватым видом людей, которые ничем не могут помочь. Вскоре он умер, и его отнесли в дальний конец газопровода.

7

Конструкторы сталеплавильной секции Уральского отделения «Гипростали», которыми руководил Крайнев, работали с утра до ночи. Ко дню освобождения Донбасса предстояло закончить проект восстановления второй очереди мартеновского цеха. Задание было очень сложным — в габариты старых печей предстояло вписать печи новейших конструкций удвоенной, по сравнению со старыми, производительности.

Все необходимое для восстановления первой очереди — одной доменной печи, двух мартеновских и рельсобалочного стана — было изготовлено, сложено на складе оборудования и ожидало отправки на Юг. В заводском тупике стоял только что смонтированный энергопоезд — вагоны с дизелем, динамо-машиной, распределительным щитом, который должен был дать первый ток для компрессоров, сварочных аппаратов и освещения цехов.

После длительного затишья на фронте, наступившего в марте в результате контрнаступления немцев в районе Донбасс — Харьков, завязались бои южнее Изюма и юго-западнее Ворошиловграда. 20 июля наши войска форсировали реки Северный Донец и Миус. С этого дня конструкторы начали работать и по ночам, и Крайнев уходил с завода только на несколько часов.

Вадимка теперь почти не видел отца.

— Пусть понемногу отвыкает, — сказал как-то Сергей Петрович Елене. — Я поеду пока один, его заберу позже, когда наладится жизнь.

— Старый уговор в силе, — предупредила его Елена. — Заберете только тогда, когда у нас появится свой.

— Этого, кажется, ждать не так уж долго, — заключил Крайнев, украдкой взглянув на пополневшую талию Елены.

Она смущенно улыбнулась, блеснув полными счастья глазами.

По сводкам трудно было судить о точном местонахождении наших войск в Донбассе, но в газетных

Вы читаете Закипела сталь
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×