— Привет! — говорит. — Ну что надо-то им всем от меня? Все лезут, чего-то кричат! Изобретают, предлагают, непрерывно научные открытия делают и хотят ещё зачем-то, чтоб я о них знал! Знал бы я, как тут тяжело, ни за что бы не согласился профессором стать!.. Скорее, — говорит, — хоть бы состариться, на пенсию пойти, тогда хоть, может быть, удастся пожить спокойно! Ну а тебе чего надо?
— Мне, — говорю, — абсолютно ничего!
Повернулся и ушёл.
Два дня и две ночи по улицам ходил и непрерывно почему-то стихи сочинял. Вечером забрёл в какой-то бурьян и заснул.
Проснулся я, причесался и решил к Дзыне пойти, поговорить с ним обо всём!
Суббота была, институт оказался закрыт, я тогда домой к нему пошёл. Звоню, открывает какой-то старичок в валенках, в меховой жилетке.
— Дзыня дома? — спрашиваю.
Он только пробурчал что-то недовольно, в комнату пошёл, уселся в кресло, стал по телевизору футбол смотреть. Я тоже сижу, жду: должен же Дзыня появиться?!
Вдруг старичок кивает на телевизор, говорит мне:
— Этот Солдатов надоел мне, обыгрывает наших как котят! Убрать бы его с поля, посмотрел бы я, как они тогда у наших выиграли!
Тут в телевизоре рёв раздался — Солдатов нашим гол забил! Тут старичок вдруг вскакивает с кресла, хватает с экрана маленького Солдатова и ставит его на стол. Солдатов забегал испуганно среди огромных чашек, тарелок.
— Что такое? — бормочет. — Что такое?
— Теперь посмотрим, — старичок довольный говорит. — Посмотрим, как они у нас выиграют!
Посмотрел я, как он хихикает, и понял вдруг: «Это же Дзыня! Это же Дзыня в старичка этого превратился! Чтоб никто не мешал ему спокойно жить, футбол по телевизору смотреть!»
Тут я, чтобы не заплакать, быстро встал и из квартиры ушёл.
«Куда же, — думаю, — теперь идти?!»
Вспомнил вдруг, ведь в соседнем подъезде братья Соминичи жили, старые мои друзья, с которыми мы вместе когда-то во дворе играли.
«Дай-ка, — думаю, — хоть к ним зайду».
Поднялся к их двери, позвонил.
Открывают, оба тоже уже довольно пожилые; эти годы, которые мы с Дзыней в быстром темпе пропускали, тоже, видно, бесследно для них не прошли!
— Узнаёте? — спрашиваю.
— А-а-а! Узнаём! — говорят. — Входи.
Вошёл я к ним, обо всём поговорили. Я рассказал, что стихи сочиняю. Потом не удержался всё-таки, про Дзыню им рассказал.
— Представляете? — говорю. — Ведь во всё что хочешь мог превратиться!
— Ну и что, — спокойно Соминичи говорят. — Каждый человек в конце концов превращается во что он хочет!
— Как?! — говорю.
— А так. Вот мы, например, хотели превратиться в техников-радиотехников пятого разряда — и превратились. И очень довольны.
— Точно, — вдруг понял я. — Каждый человек в конце концов превращается во что он хочет!
Хотел даже записать эту мысль, но вспомнил, что, к сожалению, неграмотен.
«Почему же, — думаю, — с Дзыней так вышло? Почему же он так в ничто и не превратился?»
Думал, думал, потом придумал, что делать: записать эту историю, всё как было, пусть другие почитают, может быть, объяснят, почему так вышло всё?!
Даже специально писать выучился.
Записал я всю эту историю, потом к Дзыне пошёл, всё-таки он мой друг!
Дзыня сидит на балконе, на солнышке греется.
Потом прилетела птичка, пенсию ему принесла. Сходили мы с ним в магазин, купили чаю, варенья.
Потом пили на горячем балконе чай с вареньем.
Оса залетела в банку на одно звонкое, гулкое мгновенье и снова беззвучно улетела по ветру.
