первой беседе с президентом, которая продолжалась не более 25 минут (президент никогда не видел Гайдара ранее), на последовавшее предложение возглавить кабинет, так растерялся, что тотчас согласился. Видимо, Путин — человек вне растерянности, вне сомнений, но тогда вопрос: в каких катакомбах жизни, в каких коридорах власти он выковал такой дерзновенный синдром? Премьером? Какие проблемы? Будем премьером. Президентом? Да это нам, как два пальца…
На что рассчитывает человек, не имеющий масштабного управленческого опыта, когда он премьерствует чуть более полугода? Успеть уйти в президенты, чтобы не запутаться в премьерских управленческих коллизиях, которые требуют масштабных знаний и умения, проявления своей самости, как управленца, понимающего процесс сотворения продукта, будь то деньги, металл или политика.
Представим на минуту: Путин становится президентом, назначает Шойгу главой правительства. Что мы обретаем? Мы обретаем профессионализм власти, если это можно назвать профессионализмом, но совсем на другом поле. Мы получаем начальников, командующих фронтами. Возможно, у нас не милитаризируется экономика, это еще впереди, а для начала милитаризируется управление. И появление Шойгу в парламенте — это как легкий променад, добавляющий ему светскости — пяток месяцев на гражданке.
Обратите внимание, первая тройка блока «Единство» — это три военных чина: генерал-полковник, генерал-майор и полковник.
Развитие России, нерешенность ее главных экономических проблем никак не предполагают такого профессионального смещения управленческой генерации.
Но это не единственный вопрос. Давайте спросим себя: если Путин, по замыслу закулисных вершителей политических судеб, будет демонстрировать волевое начало и двигать желваками, что выглядит довольно впечатляюще на его аскетическом лице, то кому перепоручат управление страной — не в чрезвычайной ситуации, а в ее эволюционном развитии?
А ведь это уже совсем другая борьба и другая профессия.
Ельцин, чувствуя себя в экстремальных обстоятельствах уверенней, постоянно порождал такую экстремальность своими повседневными решениями и действиями. Это была вполне осознанная тактика президента, он знал, что его не хватает на стайерские дистанции.
Начало Путина — это опять же экстремальная ситуация. Кощунственно говорить, но предосенний дагестанский конфликт, а затем чеченская операция — это подарок судьбы Владимиру Путину. Ничего не делая внутри страны, как бы действуя вне ее проблем, Путин сосредоточился на свойском для него деле. Не секрет, что задача нащупывания террористов и их уничтожение — это специализация ФСБ, которую до недавнего времени возглавлял Путин. Отсюда и решительность, и покорившая всех ответственность, ответственность полномасштабная, которую премьер взял на себя.
А если война не подарок судьбы, а нечто запрограммированное? Вопрос: кем? Вопрос, по существу, ошеломляющий. Попробуем ответить на него.
Есть такое понятие — кривая совпадений. Вообще к совпадениям люди относятся подозрительно. Кто-то с кем-то сел в один поездной вагон и, более того, оказался в одном купе. Странно. Кто-то взял билеты в театр и два раза подряд оказался с кем-то на соседних местах. К чему бы это? Столкнулся с одним и тем же человеком в подъезде, которого ранее никогда не встречал, и время то же самое, и человек тот же самый, и подъезд. Уходишь, а в голове стучит: что бы это все значило? Согласимся, как мало надо для сомнений и подозрений и как непросто объяснить стечение обстоятельств случайностью. И уж тем более нельзя считать таковой две чеченские войны, необъяснимым образом кульминация которых совпадает с президентскими выборами. Первая в 1996 году, вторая в 1999 году. И невольно задаете вопрос: зачем незадолго до дагестанских событий Волошин встречался с Басаевым (как утверждают СМИ, в Париже)? Брезовский вообще не отрицал ни вчера, ни сегодня, что он поддерживал и поддерживает постоянные контакты с Басаевым, Мовлади Удуговым.
Откровения Бориса Березовского, которые он расплескивает направо и налево, выглядят дословно так: Путин — наше открытие. Видимо, в понятие «наше» входят сам Березовский, Абрамович и некие «мужики», составившие ядро объединения «Медведь».
Лужков должен быть уничтожен, Примакова надо запереть на даче, пусть пишет мемуары. Но особенно любопытна концовка монолога: «Ну а военные действия в Чечне пока нужны, а когда будет надо, мы их остановим».
Не правда ли, забавно? Хотелось бы назвать это маниакальным бредом, блефом, к которому предрасположен Борис Абрамович, чего не скрывают даже близкие к нему люди. Но это не блеф.
Как и не блеф странное совпадение войн с выборами.
Как и не блеф вопрос: кто правит страной?
Сошлемся на еще одно откровение всюду проникающего бизнесмена.
После отставки Степашина ангел-хранитель Семьи позвонил экс-премьеру. Олигарх считал свою задачу выполненной: Степашин отправлен в отставку и поэтому он, олигарх, может позволить себе расслабиться.
«Сергей Вадимович, — сказал олигарх, — ты хороший, интеллигентный человек, еще и в очках, они добавляют тебе интеллигентности. Но этому быдлу нужен другой премьер, Сережа, другой».
Кто стал премьером, мы уже знаем: кто сделал этого премьера, знаем тоже.
Колебание Чубайса между двумя питерцами было недолгим.
Как известно, отставка Степашина была двухступенчатой. После первого разговора с президентом Степашину удалось убедить Ельцина о неразумности его замысла. Динамика развития страны была положительной, налоговые поступления увеличились. Правительство действовало слаженно. Степашин выложил эти аргументы перед президентом, и, видимо, они убедили его. Ельцин передумал и в присутствии Степашина разорвал подготовленный указ о его отставке. В президентской приемной Степашина ждали Волошин и дочь президента, они поинтересовались, чем закончился разговор.
Степашин, знавший подоплеку случившегося, раздраженно ответил: «К сожалению, для вас я еще премьер России».
После этого трудного для Степашина разговора Путин посетил премьера и с возмущением говорил о несправедливости, интригах и, конечно же, заверял в своей поддержке.
Но уже через день Степашина телефонным звонком в машину вернули с полдороги и попросили немедленно явиться в Кремль.
Звонил Александр Волошин: «Вас ждет президент».
В кабинете президента его действительно ждали, и не только Борис Ельцин, но и глава его администрации А.Волошин, первый вице-премьер Н.Аксененко и секретарь Совета безопасности В.Путин.
Степашин на какую-то секунду застыл в дверях, оценивая ситуацию, а затем не дожидаясь президентских слов, сказал: «Я все понял, Борис Николаевич, отпустите меня».
Президент выглядел не очень здоровым, и фразы, произносимые им, выговаривались с трудом. Речь казалась какой-то необязательной и бесплотной. Завершающей была привычная фраза: «Вы остаетесь в моей команде». На что Степашин, изнуренный подковерной возней, ответил: «Ни в какой команде я не остаюсь, Борис Николаевич, но и никаких действий против вас не совершал и совершать не намерен».
Финал встречи оказался за Степашиным. Он ухитрился еще произнести ключевые слова в этом столь не продолжительном диалоге: «Я ухожу, но хочу предупредить вас, что эти мерзавцы приведут вас к краху».
Аксененко, принявший слова Степашина на свой счет, среагировал нервно. Попытался было вскочить: «Кого вы имеете в виду?» — «Прежде всего вас», ответил Степашин. Путин удержал за руку Аксененко и, отведя взгляд в сторону, пробормотал: «Не надо, сидите».
Эти штрихи делают дворцовые игрища более понятными.
Первая неделя декабря 1999 года. Операция в Чечне вступила в третью стадию. Грозный окружен.
1 декабря.
Евгений Примаков сделал сенсационное заявление и придал гласности факты о попытке подкупа кандидатов на депутатские мандаты по списку ОВР. Предлагались самые различные суммы долларов за
