поручения не грандиозного масштаба, но достаточно доверительные. Суханов не участвовал ни в каких подковерных или коридорных интригах. Иногда складывалось впечатление, что он нигде не значится, ни в каких предвыборных штабах и списках его нет. Его уже какой раз оттеснили. И это было правдой. Менялись фамилии теснящих Суханова. Сначала таким фигурантом был Бурбулис, затем Илюшин, потом Коржаков, а в промежутке Филатов или Егоров, а чуть позже их заместители. Кто-то самую малость, кто-то в полном объеме. Суханов не оказывал на Ельцина значимого влияния, но он был частью среды обитания президента с его непрезидентским прошлым. Суханов излучал ностальгическую энергию. И это раздражало. Президент не без помощи своих помощников задвигал Льва Суханова в самый далекий и неосвещенный угол кремлевского бытия, куда-то в сторону от шумных политических баталий. Даже чисто территориально кабинет Льва Суханова все дальше и дальше отодвигался от президентских апартаментов. Но проходило время, Ельцин вдруг спохватывался, и мы могли прочесть в газетах, что в очередной отпуск президент отбывает в сопровождении пресс-секретаря и своего помощника Льва Суханова. Измученное перемигиваниями, подозрениями сердце первопроходца успокаивалось. С этой минуты Лев Суханов забывал о нанесенных ему обидах. Все становилось на свои места, президент по-прежнему его любит.
Это маленькое отступление необходимо. И даже не для того, чтобы воздать должное многолетнему товарищу Бориса Ельцина Льву Суханову, а чтобы лучше понять суть разговора, случившегося между нами весной 1993 года.
Отношения между президентом и парламентом переступили черту критической массы. По стране блуждали предпутчевые настроения. Кажется, это был Дом союзов, собрание творческой интеллигенции. Суханов увидел меня, мы поздоровались. У нас сложились ровные, уважительные отношения еще с той поры, когда Суханов набрался смелости и предложил мою кандидатуру на пост главы пресс-службы в то время еще не президента, а Председателя Верховного Совета Бориса Ельцина. Замыслу Суханова не суждено было исполниться, я отказался. Но, слава Богу, добрые отношения взяли верх и симпатии друг к другу сохранились. Мы обсудили непростую политическую ситуацию, непреходящую раздраженность президента по этому поводу. И вдруг Суханов сказал: «Все будет хорошо. Мы консультировались с Вангой». Еще что-то про астрологический центр, удачное для Ельцина расположение звезд, откровения буддийских монахов, ссылки на исторические пророчества сначала XVI, а затем XVII века. И, как итог — Ельцин преодолеет все немыслимые трудности, одержит сокрушительную победу: будет избран президентом на второй срок. Напомню, что все это говорилось весной 93-го года. И вообще, Ельцину предписано судьбой едва ли не положить начало новой царской династии и выполнить на этой земле роль мессии. Суханов говорил очень возбужденно, один или два раза в разговоре промелькнула фамилия Рогозин. Я тогда не придал этому значения. Однако Россия уже вступила в эру великой смуты, и роль колдовских заклинаний, мистических предсказаний, повествований о пришельцах из космоса уже не выглядели нелепостью, а, скорее, даже врачевали душу, истерзанную столкновениями, преступным беспределом, глупостью и слепотой власти.
Тогда я еще не знал, что Рогозин, заместитель Коржакова, изучал тибетскую медицину, интересовался буддизмом, оккультными науками, пробовал себя в роли экстрасенса и вообще был неравнодушен к идеям биоэнергетики, астрологии, алхимии, космогонии. Было бы удивительно, если бы информация в той или иной форме не доходила до Ельцина. Теперь уже никто не отрицает, что природа самых внешне несуразных явлений мало изучена. Вещи двигаются, стекла лопаются, прикосновения руки оставляют следы ожогов, в расположении звезд угадываются точные предначертания судьбы. И знания, полученные нами в университетах и академиях, кажутся нам спорными и несущественными. Опять в цене хиромантия. И с ужасающим любопытством мы вызываем голоса усопших и беспокоим тени великих, требуя от них косноязычных откровений по поводу событий, сотрясающих нас. Н-н-н-да-а…
Президент тоже человек. Ему внушают, он вяло сопротивляется: «Какая монархия, зачем?!» А душа пятится, освобождает место для сладостной мечты: а вдруг… Зловещий вирус проникает в душу где-то на самом дне, и оттуда медленно сочится холодное тепло. На твоей памяти последние дни, часы, минуты жизни императорской семьи: Екатеринбург, профессор Боткин, комендант. Роковая депеша из центра. Всех поголовно, и детей тоже. Кстати, именно Ельцин, будучи первым секретарем Свердловского обкома партии, дал указание взорвать мрачнопамятное строение — Ипатьевский дом.
А чем черт не шутит. Свершилось-де его рождение и витало в воздухе как энергетическая пыль. Искало почву, где осядет и прорастет в сознании скрытое, второе «Я». Там кончилась царская фамилия, там ей сызнова и начаться. Как же складно получается.
И тогда уж наверняка Лев Суханов прав. Или почти прав, или прав предположительно — мессия. А если нет, откуда эта манера: как с царского плеча шубу; хочу милую, хочу казню; указ, подписанный прямо на подставленной спине — долги простить! А послевыборная раздача слонов, благодарственные назначения. А непостижимая тяга к фаворитизму — череда знатных жертв: Геннадий Бурбулис, Владимир Шумейко, Олег Сосковец, теперь вот Анатолий Чубайс. Это жертвоприношение еще впереди, но непременно состоится. Капризы царя постоянны.
Когда в составе предвыборного штаба появилось имя Татьяны Дьяченко, общество сделало немую паузу и стало думать, что бы это значило. Вопрос не праздный. У каждой страны своя укладно-житейская, она же укладно-партийная философия. Так вот, по норме этой укладно-партийной философии дети за родителей не отвечают. Что значит этот принцип, который хотя и декларируется, но в жизни не соблюдается? Годы репрессий убедительно свидетельствовали, что власть истязала детей наравне с родителями. И все-таки. По логике, дети не отвечают за своих отцов, потому что, как правило, были заняты совсем другим делом. Они не шли по стопам родителей. Им предписывалось быть вне политики. Партийные функционеры соблюдали этот принцип достаточно жестко. Даже присутствие жен рядом с высоким политическим начальством во время крупномасштабных событий, визитов, съездов считалось неуместным и даже непозволительным. Пожалуй, единственная Надежда Крупская, жена Ленина, была значимой политической фигурой как при жизни Ленина, так и какое-то время после его смерти. Что же касается детей, они жили своей, закрытой от чужих глаз жизнью. Помнится, когда впервые Горбачев в сопровождении Раисы Максимовны появился в зарубежной поездке, партийная номенклатура это восприняла как вызов общественному мнению. Дикость, разумеется, но дикость отечественная. На Западе визит премьера в отсутствие супруги считается нелепостью. В СССР все наоборот — присутствие жены если не скандал, то что-то похожее на то. Так было. По этим нормам мы жили, их воспринимали как единственно верную суть. Интересно, что в дореволюционной России семейные отношения в царской династии, а проще говоря, самой высокой власти были неизмеримо более открытыми, чем после революции. Это было крайне важно, чтобы верноподданные хорошо себе представляли наследные узы, очередность и права членов царской фамилии на престол, а значит, высшую власть. Интересно, что после победы Бориса Ельцина на выборах летом 1996 года и объявленной даты инаугурации президента (а местом инаугурации был определен Кремль, Соборная площадь) количество посетителей кремлевского музея в разделе «История царских коронаций» выросло в десятки раз. Это нельзя считать случайностью. В последний момент от затеи отказались, в силу якобы ее дороговизны. Что на самом деле не соответствует действительности. Истинной причиной было нездоровье президента, его крайне болезненный вид, что не мог скрыть даже самый совершенный грим. К этому следует добавить нарушенную координацию движения и затрудненную речь (и хотя окружением президента это отрицалось, все было похоже на послеинсультное состояние). Был, хотя и малый, риск непогоды. Но эту вероятность можно счесть сущей мелочью по сравнению с величественностью и торжественностью, которую позволяла Соборная площадь, что троекратно убеждало бы Ельцина в мысли своей высшей предназначенности для России. Главная роль в ритуале инаугурации отводилась патриарху Алексию II. Историческая аналогия была очень прозрачна: во все времена помазание на царство на Руси совершал глава православной церкви.
Как подтвердил в своей книге шеф президентской охраны генерал Коржаков, идея вовлечения дочери в политическую жизнь появилась у Ельцина после возвращения из Франции. Почему Шираку можно, а Ельцину нельзя. Поставить дочь во главе штаба Ельцин не решился, но в состав штаба он ее включил официальным президентским решением.
«В нашем полку прибыло!» — взревели штабные демократы, и процесс пошел. Этот день можно назвать траурным днем. Появление в составе штаба Татьяны Дьяченко этой группой было воспринято крайне негативно. Размышления Коржакова насчет непохожести российского политического ландшафта на ландшафт французский выглядят вполне убедительными. Дочь дочери рознь. И дочь Ширака, имеющая к
