принуждению, он терпел от этого человека любое насилие, брань, жестокость, не смея даже оскалить зубы. Но здесь, теперь, питбуль счел необходимым напасть на Севилла — на своего бога; нашел в себе мужество свалить его на землю и причинить ему боль. И все ради нее. Ради себя самого Дамиан смиренно ушел бы с Севиллом. Но он скорее убьет своего мучителя, чем позволит ему обидеть ее.
Зрелище было жуткое. Элизабет затошнило. Пес сменил захват, раздирая зубами и лапами грудь Севилла, и доктор испустил дикий вопль. Он пытался отпихивать и бить Дамиана по голове, но было очевидно: пес так просто не остановится. Элизабет перехватила взгляд доктора. Она раньше и представить себе не могла, что лицо человека может выглядеть так.
— Убери его… — Он жутко хрипел и задыхался, а пес мотал его из стороны в сторону. — Убери.
— Господи, — прошептала она.
Дамиан лапами прижимал Севилла, вонзив когти ему в грудь. Мужчина напал на Единственную, и пес был готов защитить ее ценой своей жизни. Он жаждал исполнить долг и убить этого человека, этого злого духа, который преследовал Единственную. Затем поволок доктора по земле, мотая башкой из стороны в сторону, остановился и вдавил его, беспомощного, в землю. Севилл снова поймал взгляд Элизабет. Его лицо было совершенно белым, как лабораторный халат. Он понимал, что его жизнь и смерть зависят от нее. Он просил о милосердии, которым сам никогда не жаловал существ, зависимых от него.
— Пожалуйста, — прохрипел он.
Девушка подскочила к ним и обхватила собаку за шею изо всех сил. Она не такая, как этот человек, — она не может оставаться равнодушной к мольбам о помощи.
— Дамиан! Нет! Прекрати, хватит, ты его убьешь! — закричала она. Но если пес и слышал ее, то не подавал вида. Внезапно он снова сменил захват, вцепившись сквозь куртку и рубашку в живот Севилла. От хриплого крика мужчины Элизабет сама ощутила резкую боль в желудке. — Дамиан, фу! Прекрати немедленно! Пожалуйста, прошу тебя, перестань!
Ей ничего не приходило в голову, и теперь все просто зависело от того, насколько Дамиан ее любит. Стараясь не смотреть на Севилла, не видеть его лица, она повернулась к Дамиану и просунула ладони с обеих сторон ему в пасть. Если Дамиан сожмет челюсти на животе Севилла еще немного, он раздробит ей руки. Бешеный глаз пса скользнул по ее лицу.
— Хватит, Дамиан. Перестань, — сказала она очень тихо, сквозь сжатые зубы. Она попробовала разжать руками его челюсти. Пес перестал трясти головой, и она тут же почувствовала, что хватка ослабла. Севилл подался назад, пытаясь выбраться из-под пса.
— Не двигайтесь! — зашипела она на него. — Лежите и не двигайтесь.
Едва Севилл пошевелился, Дамиан снова вцепился в него, клыки впились глубоко в живот. Когда ученый замер, пес снова прислушался к тихому голосу девушки, и медленно, с великой неохотой, его челюсти разжались, отпустив ткань и плоть человека. Куртка промокла от крови.
— Не двигайтесь, — выдохнула она.
Пес смотрел на нее, глаз его бешено сверкал, он дышал тяжело и хрипло.
— Все хорошо, Дамиан, все хорошо. Молодец. Спасибо. Хороший мальчик, хорошая работа. А теперь отойди. Оставь его, я в порядке.
Пес стоял в нерешительности. Его взгляд метался от Элизабет к Севиллу.
— Со мной все в порядке, — успокаивала она собаку. — Я хочу, чтобы ты оставил его.
Немного погодя пес неохотно отступил.
— А теперь ляг. Лежать! Дамиан, слушай меня. Лежать. — Она махнула рукой, и Дамиан опустился на грубую кору рядом с кучей бревен. Его здоровый глаз не отрывался от Севилла, бока тяжело вздымались. — С вами все в порядке? — испуганно обратилась она к доктору.
Элизабет пыталась говорить тихо, чтобы снова не спровоцировать собаку, но сама вся тряслась от страха. Не ответив, Севилл медленно поднялся. Он стоял, согнувшись от боли, одной рукой держась за живот, и не отрываясь следил за псом.
— Пожалуйста, оставьте нас. Мы хотим просто уйти. Дамиан не пойдет с вами — он не хочет. Позвольте нам уйти. Будем считать, что мы квиты. — Севилл молчал. — Это Том… сказал, где я? — Она должна была знать. Том говорил, ей нужно больше ему доверять.
Скривившись от боли, доктор выпрямился, прижимая руку к порванному животу. По его застывшим серым глазам, как всегда, ничего нельзя было понять.
— Да, — ответил он после небольшой паузы. — Пойми, он беспокоился о тебе и о том, чем все это может кончиться.
— Я вам не верю. — Она очень не хотела в это верить.
— Если это тебя сколько-нибудь утешит, он пытался. Он долго молчал. Его нельзя винить. Он влюбился в тебя, знаешь ли, и потому я смог его убедить, что хотя твое бегство с собакой сейчас может казаться лучшим и умным выходом, однако в дальнейшем оно приведет к весьма серьезным последствиям для вас обоих. Я обещал ему, что, если он мне поможет, я смогу исправить все, что ты натворила. То же самое предложение я сделал твоему отцу, и он со мной согласился. — Элизабет закрыла глаза. — Боюсь, Элизабет, ты испортила жизнь им обоим — и отцу, и Тому, — продолжил Севилл. — Но, несмотря на все это, Том хочет, чтобы ты была счастлива и в безопасности. Вот почему он сказал мне, где ты. Так будет лучше для тебя, и он надеялся, что ты достаточно ему доверяешь, чтобы понять это.
Элизабет подняла голову. Сейчас она не могла позволить себе поддаться эмоциям и отвлечься.
— Слушайте, я только что спасла вашу чертову жизнь. Неужели вы не можете позволить нам уйти?
Севилл смотрел то на нее, то на пса. Он уже отдышался. И задумался.
— Хорошо, — произнес он осторожно, — уходите.
И мотнул головой в сторону, указывая путь со склада. Элизабет уставилась на него.
— Вы серьезно? Но почему?
— Уходите. Я не могу задержать вас, это же очевидно. Я не контролирую ситуацию, разве ты не видишь?
Элизабет насторожилась. Он отпускал ее не по доброй воле. Что он еще задумал?
— Мне нужна медицинская помощь. Я не могу ничего предпринять, пока ты не уберешь собаку. Уходите, — отрывисто повторил он и снова кивнул в сторону пустого пляжа.
Элизабет оглянулась через плечо.
Казалось, он понимает, что побежден, у него нет другого выхода, и он готов отпустить собаку, но она все еще не доверяла ему. И она не видела его машины. Возможно, осталась по ту сторону склада. Если бы только добраться до машины, найти ключи…
Если она оставит его здесь раненого и заберет машину, то успеет исчезнуть из города раньше, чем он доберется до ближайшего телефона. Придется угнать машину. Крупная кража. Но если речь идет о нем, это не проблема. Она подошла к Севиллу.
— Дайте мне ключи.
— Что?
— Вы слышали. Дайте мне ключи от машины. Сейчас же. Давайте сюда. — Севилл помотал головой. — Слушай, ты, ублюдок. Я могу приказать Дамиану убить тебя, ты знаешь. Я достаточно наслушалась твоего дерьма. Ты отдашь мне ключи, или я велю Дамиану покончить с этим, ясно? Мы просто хотим уйти. Вот и все. Так что давай их сюда.
— Они в машине.
— Нет, не в машине. Ты бы не оставил их там. Давай скорее.
— Они в машине, — повторил он.
— Вот черт, — вздохнула Элизабет, — ну хорошо, тогда подними руки вверх.
Произнеся эти слова, она почувствовала себя невероятно глупо.
— Что, прости? — скептически спросил Севилл.
— Я собираюсь тебя обыскать. Я знаю, что ключи у тебя. Подними руки и не пытайся ничего сделать. Ты знаешь, на что способен Дамиан, и, клянусь, я даже не подумаю остановить его на этот раз.
— Позволь мне облегчить тебе жизнь. — Он опустил руку в карман, достал ключи и быстрым
