Мне Бог дал счастье через 50 лет объединить всех живущих еще порт–артурцев и дать им возможность на страницах этой книги вспомнить геройскую и самоотверженную службу защитников крепости, дабы русские люди — наше молодое поколение — знали о их подвиге. Через 50 лет, в эмиграции, я вспоминаю крепость Порт–Артур, вспоминаю всех живых ее защитников и склоняю свою, скоро уже седую голову в память погибших в Порт–Артуре за веру, царя и отечество.
СЛУЧАИ ИЗ ЖИЗНИ КРЕПОСТИ
I
В начале войны я часто бывал в Новом городе у военного следователя барона Пфейлицера. Его жена очень боялась бомбардировок и была особенно неспокойна и полна тревоги 25 февраля 1904 г. 26–го была бомбардировка. Японская эскадра стреляла, находясь в мертвом пространстве. У нас было ощущение человека, привязанного к столбу и не могущего ни противиться наносимым ударам, ни ответить на эти удары.
Когда бомбардировка кончилась и мы стали расходиться, бар. Пфейлицер и его жена предложили мне пойти с ними позавтракать на дачу г. Свидерского. Я не счел возможным воспользоваться их приглашением к незнакомому мне лицу.
В эту пору японцы стреляли с полчаса, затем прекращали. Вдруг раздался выстрел. Шальной снаряд разорвался перед дачей Свидерского. Осколками тяжело ранило хозяина дачи и г–жу В., а наиболее крупным оторвало голову у г–жи Пфейлицер на глазах ее мужа и детей. Не была ли ее исключительная тревога предчувствием? И почему я решительно отказался от завтрака, столь трагически окончившегося?..
II
Война является борьбой с противником, но не кровожадной забавой. Офицер одного из стрелковых полков Г. К. решил развлечься и стал подстреливать, как куропаток, показывающихся японцев не во время боя. Вдруг пуля, влетевшая через прорезь блиндажа, попала в лоб этому охотнику.
III
В одном из стрелковых полков был офицер, который, будучи юнкером военного училища, убил 15–го июля своего однокурсника, доведшего его до исступления насмешками и издевательствами. Убийцу не судили, а исключили из училища с переводом простым стрелком в один из Туркестанских полков. Прошло много лет, и убийца дослужился до офицерского чина. Попавши, наконец, в Порт–Артур, он был 15–го июля 1904 года, в годовщину совершенного им убийства, — в свою очередь убит в бою.
Совпадение или возмездие?
IV
Во время одной из бомбардировок был убит служащий железной дороги. Во время похорон — снова бомбардировка, и на глазах всех собравшихся, влетевший осколок никого не задев, попал в покойника.
Что это значило? Не было ли за ним такого греха, что даже мертвому не было покоя, как будто его надо было доконать?
V
Адмирал Вирен трагически погибший в первые дни революции, оставил в моей памяти из Порт– Артурской эпопеи одно воспоминание.
Как–то, во время одной из бомбардировок я встретил его около «Этажерки», шедшим на дачные места. Застигнутые бомбардировкой, мы стали искать укрытия и изменили свой маршрут подальше от обстреливаемого пространства.
Вирен никуда не свернул и продолжал идти в том же направлении по обстреливаемой площади, как будто на прогулке. Здесь проявилась его черта характера — идти в избранном направлении, наперекор стихиям.
ПЕЧАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ
Вследствие больших потерь, понесенных японцами во время октябрьских и предшествовавших атак на северо–восточном фронте, Порт–артурская армия была пополнена свежими частями. Затянувшийся характер действий осадной армии и приближение эскадры Рождественского, настоятельно требовавшее освобождения японского флота от охранной службы под Порт–Артуром, ставили перед японским штабом задачу немедленного захвата крепостных позиций, удобных для обстрела и сохранившихся еще в крепости русских военных судов. Такой позицией, являлась, прежде всего, Высокая Гора (высота ее 203 метра).
4 ноября (По старому стилю) прибыла на Ляодунский полуостров, под командой генерал–лейтенанта Озака, японская 7–ая армейская дивизия. Она состояла из молодых солдат, уроженцев Хоккайдо, прибывших прямо с родины, и считалась одной из лучших дивизий в армии. Вновь прибывшие под Артур войска были единственной дивизией, не принимавшей еще участия в Русско–японской войне и оставшейся на родине в то время, когда все остальные дивизии уже отличились в боях. Слушая рассказы своих товарищей, солдаты 7–й дивизии испытывали естественные муки неудовлетворенного воинского честолюбия. Наконец, пришел и их черед проявить свою доблесть. Император поручил им взять Артур, около которого уже много месяцев разбивались все японские планы и расчеты.
Хотя дивизия и была полна пыла и жажды подвига, но, чтобы не дать царившему в ней настроению остыть, ей не разрешили иметь общение с другими частями, в которых уже начали сказываться упадок духа и неуверенность в скором овладении крепостью.
Войска осадной армии от беспрерывного тяжелого напряжения — физического и морального, — стали проявлять признаки массового нервного расстройства. Так, среди осаждавших создалось наводившее на них сверхъестественный ужас представление о том, будто бы около форта № 2 (Северного Киквана) имелась превосходно замаскированная русская позиция, местонахождение которой им не удавалось
