– Вам повезло: вы вовремя выключили двигатель. Вам обожгло только ноги. Я уже вылечила их. Вы даже можете идти.
Джемисон посмотрел по сторонам, затем вопросительно взглянул на нее. Она поняла его мысли.
– Быть может, не стоило быть столь щепетильной по отношению к смертнику, но я не могу убить даже собаки, не дав ей шанса выжить. У вас тоже есть шанс.
Джемисон сел, не отрывая от нее взгляда. Он встречал жестоких женщин и до этого, но ни одна из них не была так честна и искренна в своих намерениях, как эта.
– Где ваш скафандр? - спросил он.
Она кивнула на небо.
– Видите черное пятно справа от солнца? Я заложила в него мину. Через триста часов его остатки упадут на солнце.
– Что-то не верится, что вы решили умереть вместе со мной. Люди умирают ишь за свою веру. Во что верите вы? У вас-то есть шанс?
Лицо женщины потемнело от гнева.
– У нас нет ни одного шанса. Мы умрем вместе, ведь вам не дойти пешком до Пяти Городов, а до платиновых рудников и тем более.
– Жалкая бравада. Во-первых, это доказывает, что вы глупы, а, во- вторых, мне никогда не нравились авантюристки. Тем не менее, я благодарен вам за лечение и… за общество.
Джемисон попрыгал на ногах, испытывая легкую боль.
– Ммм… не больно, но еще плохо сгибаются. К ночи это пройдет…
– Однако, вы спокойны.
– Конечно, ведь я жив!
– Вы не понимаете положения дел. Нам нужно идти две недели, делая по шестьдесят миль ежедневно, а это невозможно. Температура ночью падает до минус сто градусов, а иногда до ста семидесяти пяти градусов, в зависимости от близости к раскаленному ядру спутника, благодаря которому здесь вообще возможна жизнь. Что вы на это скажете?
– Что надо идти, - ответил он, не колеблясь.
– Нас сожрет первый же попавшийся грип-кровосос, если мы не замерзнем. Запах крови, который они чувствуют на огромном расстоянии, приводит их в бешенство. Им ничего не стоит сожрать человека целиком. Они способны рыть туннели в этих скалах. Единственная защита против них - бластеры, а у меня остался лишь охотничий нож. Единственная пища на этом спутнике - огромные травоядные, удирающие быстрее лани при виде человека, но способные прикончить дюжину невооруженных людей, если их припереть к стенке. Учтите, что-то в воздухе возбуждает зверский аппетит. Мы приближаемся к смерти с каждой минутой.
– Вы, кажется, этим довольны? - сухо спросил Джемисон.
– Во всяком случае, на землю вам живым не вернуться.
– Вы ошибаетесь. Мне только жаль видеть женщину в столь опасной ситуации. Хороши же, однако, ваши друзья. Но я вернусь.
– Чепуха. Это все равно, что убить грипа голыми руками, - рассмеялась она.
– Не только и не столько руками, а разумом и опытом. Мы дойдем до людей, несмотря ни на что!
Наступило молчание. Джемисон оглядел местность. Насколько хватало глаз, кругом простиралось безжизненное плато. Впрочем, нет! В одной стороне виднелся обрыв. Он задумался на секунду, потом сказал:
– Придется идти к обрыву.
Глубокая тишина окружала их. Молчание было символом, духом этого холодного мира.
– Ну, что ж, начнем наше путешествие.
Они побрели через плато. Идти было нетрудно, сказывалось малое притяжение планеты. Она спросила:
– Что вы хотели сказать об Эзвалах?
– Ничего. Если бы я вам что-нибудь сказал, вы бы их уничтожили.
– Вам надо было привести реальные факты, а не теоретические построения. В Совете здравомыслящие люди.
– Весьма здравомыслящие, - иронически подхватил Джемисон.
– Я не верю, что у вас есть факты. Хорошо, покончим на этом.
7
Через два часа солнце стояло высоко в небе. Все это время они пробирались по извилистому плато, лавируя между расселинами, которые вели вниз, в раскаленные недра спутника.
Гигантская пропасть, ранее расплывчатая из-за расстояния, теперь предстала во всем своем величии. Она простиралась во все стороны неприступной, отвесной стеной. Джемисон с трудом произнес:
– Стыдно признаться, но мне ее не одолеть.
– Я ведь говорила вам - это голод. Мы умрем от голода.
Джемисон на секунду задумался и спросил:
– Эти травоядные, они ведь едят молодые побеги деревьев?
– Да, у них длинные шеи, а что?
– И это все, что они едят?
– Еще траву.
– И больше ничего? - Джемисон становился настойчивее.
Барбара вскинула голову:
– Сбавьте тон. Для чего вам все это?
– Извините за тон. Что они пьют?
– Они лижут лед, что скапливается у рек. Там замерзает вода, которая образуется во время таяния снегов. Вспомнила: еще они едят соль. Совсем как земные травоядные.
– Соль! Это-то нам и нужно! Давайте вернемся, мы проходили солончаки. Нужно набрать соли.
– Вернуться? Вы сошли с ума!
– Послушайте, Барбара. Я сказал, что не смогу спуститься. Но выход на самом деле есть. И от голода я не умру - я достаточно скопил жира на канцелярской работе. Но все-таки нам необходимо убить животное. Для этого нужна соль. Надо вернуться.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Барбара отвела взгляд и сказала:
– Не знаю, что вы задумали, но все равно это безумие. Вы никогда не видели здешних травоядных. Они напоминают жирафов, только значительно выше. Зря вы надеетесь приманить их солью и убить. Это вам не удастся. Хорошо, мы вернемся. Не все ли равно, где умирать. Дай бог, чтобы нас учуял грип. Это лучше и быстрее, чем смерть от голода.
– Нет ничего страшнее женщины, решившей умереть во что бы то ни стало.
– Не думайте, что мне этого хочется!
– А как же ваш ребенок?
По выражению ее лица он понял, что не промахнулся. В ней нужно было пробудить любовь к жизни. Ее помощь была необходима. От разговора с ней по дороге к солончаку он, сам того не ожидая, получил большое удовольствие. Он не пытался убедить ее в чем-либо, говорил о проблемах человечества, об освоении чужих миров, о взаимопонимании различных рас, о том, как много решений было принято в результате разумного обсуждения.
– Вот, наконец, и солончак, - прервала она его.
Джемисон распихал по карманам куски соли, а затем они побрели обратно. Возвращение проходило в молчании. У него болел каждый мускул, каждый нерв. Отчаянно хотелось спать, но спать было нельзя, сон означал смерть. Он взглянул вниз, и у него закружилась голова. Помутившимися глазами он посмотрел на
