это понял.
— Значит, предполагается, что я позволю тебе поступать как угодно, шляться по Ньюгейту, рискуя своей жизнью, рискуя жизнью ребенка, которого будешь носить…
— Я бы никогда так не поступила, — сказала она. — Мы не разрешаем другим нашим участницам появляться в тюрьме, если они беременны, и я ради себя, естественно, не пренебрегла бы правилами.
Это, казалось, немного приостановило Саймона.
— Ты бы воздержалась от деятельности, если бы была беременна?
— Конечно.
К счастью, она намеревалась не иметь детей еще очень долго. Теперь, когда она знала, как предохраняться, она бы приняла меры и родила ребенка по своему графику, а не по его. Наверняка после нескольких лет замужества — после того, как Лондонские женщины добились бы выполнения своих требований по тюремной реформе — она бы чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы иметь детей. Она должна была дать Саймону наследника; иначе было бы несправедливо по отношении к нему.
Но только после того, как всё завершила бы. И преодолела свой страх.
Луиза взглянула на позолоченные каминные часы.
— Наше время почти истекло. Так чему же быть? Браку на моих условиях? Или моему падению?
— Ты отлично знаешь, я не позволю уничтожить тебя, — огрызнулся Саймон.
Она спокойно улыбнулась ему.
— Значит, договорились.
Герцог медлил, но понимал, когда его провели. Мрачно уставившись на Луизу, он резко произнёс:
— Да, договорились.
Завязывая халат, она шагнула к двери, но он схватил её за руку и достаточно близко притянул, чтобы предупредить:
— Не думай, что будешь всегда так просто обходить меня, Жанна д’Арк, — он понизил голос до обольстительного шёпота. — Я теперь совершенно точно знаю, как соблазнить тебя, как заставить тебя молить. И если единственный способ одолеть тебя в браке — это совладать с тобой в спальне, я с радостью примусь за такую работу.
И хотя лишь от одной мысли оказаться в его власти, по её телу прошла дрожь, девушка уверенно встретила его взгляд.
— Вы забыли, сэр, что и я знаю, как заставить вас умолять, — Луиза провела рукой вниз к его штанам, и, к её удовольствию, одно только касание её пальцев, заставило его напрячься. Улыбаясь, она потёрла его через грубую ткань. — Итак, посмотрим, кто сдастся первым. Держу пари, это буду не я.
Оставив его сыпать проклятиями и пытаться справиться со своим грешным возбуждением, она умчалась из комнаты. Линии обороны были очерчены. И, несмотря на её страхи за будущее и беспокойство о возможном исходе брака, Луиза с нетерпением ждала сражения.
Глава 16
Дорогая Шарлотта,
Я не верил слухам о наготе Саймона, так как он не производит впечатления безрассудного человека. Мисс Норт — другое дело. После стольких лет благочестивых деяний, какая же женщина смогла бы устоять перед страстью, обещанной таким изысканным мужчиной, как герцог?
Четыре дня спустя, Саймон наблюдал, как его новобрачная общалась с гостями на их свадебном ужине. Он едва этому верил — Луиза наконец принадлежит ему. Он совершил путешествие в ад и обратно, чтобы получить её, но, ей-богу, сделал это, и теперь, наверняка, всё будет преодолимо.
Луиза как будто почувствовала его взгляд и, оглянувшись, улыбнулась, и эта улыбка забренчала внутри него, как только что задетая струна ситара[34]. Сегодня выглядела прелестно и сверкала в серебристом атласном платье, с фоксмурскими бриллиантами на шее и флёрдоранжами[35] в темных волосах. Герцог не мог дождаться, когда она — лишь в одних этих бриллиантах и с улыбкой Клеопатры — окажется в его спальне.
Должно быть, его чувства отразились на лице, так как улыбка Луизы стала знойной, и она приподняла бровь. Когда Саймон поднял бокал шампанского в безмолвном тосте, она, мелодично засмеявшись, повернулась обратно к миссис Харрис. В нём ликовала каждая частичка.
Это всё того стоило — драконовские поправки Дрейкера к брачному контракту и суета с получением специальной лицензии. Даже условия, которые Луиза выдвинула ему в день, когда он скомпрометировал её.
Саймон едва не улыбнулся, вспоминая об этом. Любая другая с радостью бы согласилась выйти за богатого герцога, после того, как он так обесчестил её у всех на глазах. Но не Луиза, о нет. Она с присущим обесчещенной женщине праведным негодованием потребовала всё, что ей причиталось.
Он позволил ей эти условия, чтобы у неё была маленькая возможность насладиться своим триумфом. Согласившись оставить Лондонских женщин, когда забеременеет, она предрешила свою судьбу. Он непременно, в рекордный срок, сделает ей малыша.
И он уж точно собирался получить ещё и удовольствие от этого.
Его сестра пристроилась рядом.
— Ты выглядишь весьма довольным собой.
— Как и ты, — он залпом выпил шампанское. — Видит Бог, ты для меня много лет выуживала сведения, чтобы я женился на ней.
— Ты будешь хорошо с ней обходиться, правда?
— Твой муж позаботился об этом — у неё теперь вдоволь карманных денег, чтобы учредить своё собственное государство. И её вдовья часть наследства…
— Тебе хорошо известно, что я говорю не о деньгах.
Он посмотрел в сторону, где Луиза наполняла тарелку ростбифом и соленьями.
— Не волнуйся, Регина. Я бы скорее отрезал себе руку, чем по своей воле обидел её.
Он вздрогнул, услышав слова, что слетели с его губ. Это было правдой, но ему меньше всего было нужно, чтобы его сестра — или новобрачная — знали это. Они уже и так достаточно воспользовались его одержимостью.
Саймон натянуто улыбнулся.
— Я должен поздравить тебя с впечатляющей работой. Мой парк никогда не выглядел так прекрасно.
Его сестра организовала простое венчание и скромный послеполуденный ленч с поразительно аппетитным набором блюд. Их немногочисленные гости наслаждались черепаховым супом и приготовленным в горшочке омаром под наспех сооружённым полосатым полотняным навесом. Скрипач с арфистом играли что-то соответствующее бракосочетанию.
Лишь от одной странности Саймон пришёл в замешательство.
— Меня интересуют индийские фигурки на столе, — произнёс он. — Твоя идея?
— Нет, Луизы, как ни странно. Она посчитала, что они тебе понравятся.
— Понятно, — он задавался вопросом, знала ли его жена, что резные деревянные скульптурки являли собой дэвадаси [36], индийских храмовых танцовщиц, явно чувственного характера. Он должен обязательно рассказать об этом позднее, лишь бы увидеть её румянец. Ему нравилось заставлять её краснеть от смущения.
— Луиза исходила всю Петтикоут-Лейн [37], чтобы их найти, —
