ваши впечатления о нем от наших.
Мысленно обозвав себя дурой, Кристабель вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Что ж, она размечталась, что значит для Берна больше, чем обычная любовница. Тем полезнее будет послушать, что говорят о нем другие, и убедиться, что она нисколько от них не отличается. Такой урок ей просто необходим. И очень своевременен.
— Но кажется, в этой книжке не было еще ни одного упоминания о Берне, — заметила миссис Талбот, когда Кристабель опустилась на единственный незанятый стул, стоящий у самой двери. — Возможно, что- нибудь появится в последних главах.
— Не думаю, — возразила леди Хангейт. — Автор мемуаров, очевидно, куртизанка, а любовницы Берна — всегда замужние женщины.
— И иногда вдовы, — с лукавым видом вставила леди Кингсли.
Знает ли она, что Кристабель известно все о ее романе с Берном? Скорее всего да. Лорд Стокли слишком любит сплетничать и провоцировать скандалы, чтобы смолчать на этот раз.
— Я прочитала книжку целиком, — продолжила разговор леди Дженнифер — В ней нет ни слова о Берне.
— Возможно, он заплатил за это автору, — предположила миссис Талбот. —Я слышала, что некоторые джентльмены получили письма, в которых им предлагалось пожертвовать определенной суммой, чтобы не стать героями воспоминаний.
Леди Хангейт засмеялась:
— Чтобы Берн стал платить шантажисту? Да ему совершенно наплевать, что болтают в свете о его любовных историях. Иногда мне даже кажется, что сплетни доставляют ему удовольствие.
— Несомненно, — подтвердила леди Дженнифер — Он дорожит репутацией человека с «самым горячим ртом и самым холодным сердцем».
— Не так все ужасно, — проворчала леди Хангейт. — И признайтесь, что его таланты в постели вполне компенсируют некоторую холодность манер.
Все женщины дружно вздохнули. Миссис Талбот повернулась к Кристабель:
— А он все еще делает такую штуку пальцами, когда…
— Миссис Талбот, это уж слишком! — возмутилась леди Хангейт. — Не думаю, что стоит обсуждать технические подробности.
— Почему же? С кем еще их можно обсудить? Я уверена, что вам тоже очень нравилось то, что он делает пальцами.
Кристабель застыла на своем стуле. Она прекрасно понимала, что имеет в виду миссис Талбот, потому что ей это тоже очень нравилось. Боже милостивый, неужели она на самом деле всего лишь одна из его гарема?
— Берн, конечно, очень хорош, не спорю, — присоединилась к разговору еще одна женщина, — но он не единственный мужчина, который знает, как доставить удовольствие. Однажды у меня был любовник…
Следующий час прошел в шокирующей, но крайне познавательной дискуссии. Никогда в жизни Кристабель не слышала ничего подобного, а о существовании многих вещей даже не подозревала. И некоторая информация показалась ей довольно интригующей.
Она слушала раскрыв рот, поражаясь разнообразию средств, которые используют мужчины для того, чтобы доставить удовольствие женщинам. И наоборот. Возможно, если применить какие-нибудь из этих новшеств, ей удастся удержать Берна и после того, как история с письмами будет кончена.
Кристабель чуть не застонала вслух. Удержать Берна! О чем она думает? И неужели жизнь ничему ее не учит? Стыдно мечтать о невозможном будущем с Берном, в то время как будущее ее отца зависит от ее способности найти письма.
— Возвращаясь к Берну, — прервала размышления Кристабель леди Дженнифер, — могу сказать, что меня в нем раздражало — его упрямое пристрастие к «французским письмам». Мне нравится чувствовать внутри себя настоящую мужскую плоть. И я не проститутка, которая может заразить его дурной болезнью. Если он так уж боится зачать ребенка, то мог бы просто вовремя прерывать акт, как делают остальные.
Кристабель постаралась скрыть удивление. Такой способ никогда не приходил ей в голову.
— А мне нравятся «французские письма», — пожала плечами миссис Талбот. — С ними все гораздо аккуратнее. Он по-прежнему настаивает на их использовании, леди Хавершем?
Кристабель багрово покраснела.
— Я… я… предпочла бы не обсуждать это.
— Посмотрите только, она краснеет! — воскликнула леди Дженнифер. — Наша откровенная беседа шокирует вас, леди Хавершем?
— Нет-нет, нисколько, — соврала Кристабель.
— Но вы в ней почти не участвовали. Скажите, что вас раздражает в Берне?
Кристабель попыталась вспомнить о чем-нибудь наименее… нескромном.
— Он постоянно стягивает с меня одеяло. Мне приходится просыпаться среди ночи, чтобы вернуть его.
Женщины недоуменно переглянулись. Леди Хангейт наклонилась к Кристабель:
— Вы хотите сказать, что Берн действительно проводит с вами ночи?
— Ну разумеется.
— Ничего тут не «разумеется», — вмешалась миссис Талбот. — Берн никогда ни с кем не спит. Он может задремать, но не больше чем на пару часов.
Остальные женщины дружно закивали, и сердце Кристабель радостно забилось.
— Выходит, Берн ни разу не провел ни с одной из вас целую ночь?
— Ни разу, — подтвердила леди Хангейт.
Леди Дженнифер пренебрежительно махнула рукой:
— Это только потому, что она вдова. Он спит с ней всю ночь, потому что ей не надо спешить к мужу.
— Не думаю, что причина в этом, — возразила незнакомая молодая женщина. — Моего мужа часто не бывает в Лондоне, а слуги очень мне преданы, но, сколько я ни просила Берна остаться на ночь, он всегда уходил.
А с Кристабель он проводит всю ночь. Каждую ночь! Может, она все-таки значит для него больше, чем другие? Или остается с ней только для того, чтобы не спускать с нее глаз?
— Что меня всегда раздражало в Берне, — заметила леди Хангейт, — так это всякие дурацкие слова, которые он мне говорил: «детка», «моя маленькая» и тому подобные.
— Это его ирландская кровь, — объяснила миссис Талбот. — Ирландцы обожают всякие нежности.
— Да и я не возражаю против нежностей. Просто мне не нравится его выбор.
— А мне это нравится, — призналась Кристабель, — и я прямо таю, когда он называет меня «любимой».
Женщины еще раз обменялись между собой взглядами.
— Он называет вас «любимой»? — изумленно переспросила миссис Талбот.
—Да, иногда, — смущенно пробормотала Кристабель, чувствуя, что взгляды присутствующих устремлены на нее.
Леди Хангейт откинулась в кресле и недоверчиво произнесла:
— Ну-ну, это очень интересно.
— Это ничего не значит, — резко произнесла леди Дженнифер. — Он, кажется, и меня пару раз называл «любимой». Я просто не помню.
— А я отлично помню, — вставила молодая женщина, в голосе которой слышались нотки зависти. — Меня он так никогда не называл.
— Меня тоже, — призналась миссис Талбот.
— Похоже, к леди Хавершем Берн повернулся иной стороной, чем ко всем нам, — заключила леди Хангейт.
— Глупости, — разозлилась леди Дженнифер. — Леопард никогда не меняет своих пятен. Если он ведет