— Безусловно, — заметила Эвелина. — Видели бы вы, как он всегда устанавливает правила для Натаниэля. — Леди Клара кивнула. — Мне следовало бы рассказать вам, как он манипулировал Морганом и мной три года назад. Вы бы не поверили своим ушам.
— О, я думаю, что я могла бы верить почти всем рассказам о моем муже. — Глаза Эбби проказливо засияли.
— Но не ругайте его слишком строго. Он делает это только потому, что ему так хорошо известно, что лучше для нас всех. Господь запрещает нам управлять собственной жизнью или принимать самостоятельные решения, когда у нас есть всезнающий лорд Рейвенсвуд, призванный направлять нас.
Беседа быстро становилась раздражающей.
— Вы, леди, закончили точить свои язычки о мою шкуру? — раздраженно поинтересовался Спенсер. — Возможно, теперь вы хотели бы содрать кожу с Блейкли. У него тоже есть недостатки.
— Ах, но мои совсем не так интересны, как твои, — весело ответил Блейкли. — У меня скучные недостатки, например, моя привычка храпеть и неспособность относится к чему–либо серьезно.
— Спенсер, конечно, никогда не страдает от этого порока, — язвительно заметила Эбби. — Даже его анекдоты — серьезное дело.
— Лорд Рейвенсвуд рассказывает анекдоты? — воскликнула Леди Клара. — Я очень хотела бы услышать это.
— Моя жена никогда не слышала, как я рассказываю анекдоты — сухо сказал Спенсер. — Вероятно, это она имела в виду.
— Я слышал, как Рейвенсвуд рассказывает анекдот — сказал Блейкли с подозрительным энтузиазмом.
— Правда? — воскликнула Эвелина. — О, расскажите нам его!
Блейкли усмехнулся, как безумный шут.
— Хорошо, позвольте мне припомнить… Когда Джеймс I вошел в Англию, старый священник проклял его так: «Может Небеса и благословили тебя, сделав человеком, но ты был сотворен из скверного материала.» Это было анекдотом Рейвенсвуда.
— Я же говорила вам, — торжествующе сказала Эбби — даже его шутки серьезны.
— И совсем не смешные — добавила леди Клара.
— Чтобы быть справедливым, — сказал Блейкли, — на самом деле он рассказывал парочку забавных историй, но все они были слишком непристойными, чтобы повторить их в приличном обществе.
— Как! Спенсер, ты испорченный мужчина! — воскликнула Эбби в шутливом ужасе.
Спенсер впился взглядом в своего друга.
— Я никогда в жизни не рассказывал непристойных анекдотов.
— Рассказывал. Ты просто не помнишь, потому, что был тогда пьян. Помнишь, ту ночь в Париже, когда мы прикончили бутылку лучшего бренди Мадам Дюпуи?
Спенсер нахмурился.
Потирая подбородок, Блейкли добавил, — Хотя если задуматься, это — единственный раз, когда я видел тебя пьяным. Хм. Единственный раз, когда я слышал, как ты рассказываешь анекдот, является также единственным разом, когда я видел тебя пьяным. Что я мог бы с этим сделать?
— Очевидно, мой муж развлекается, только когда пьян, — поддразнила Эбби, сверкая глазами. — Он рассказывает анекдоты и цитирует поэзию.
— Рейвенсвуд цитирует поэзию? — вставила леди Клара. — Беседа становится все интереснее и интереснее. А, что он цитирует?
Улыбка Эбби резко исчезла.
— О. Я… я, на самом деле не слышала, как он цитирует что–либо. Я только …, то есть…
— Байрон — сказала Эвелина. — Я слышала, что он цитировал Байрона: «Она идет во всей красе, светла, как ночь ее страны. Вся глубь небес и звезды все в ее очах заключены». Он обращался к Эбби.
— Неужели? — Блейкли переглянулся с женой. — Рейвенсвуд, ты старый дьявол. Я должен буду чаще заставлять тебя выпить.
Эбби неистово покраснела, но Спенсер бросил на Эвелину испытующий взгляд.
— Как ты узнала об этом?
Эвелина пожала плечами.
— Натаниэль мне сказал.
— Ты говорила с Натаниэлем?
На лице Эвелины промелькнуло выражение паники, исчезнувшее так быстро, что Спенсер не был уверен, видел ли он его вообще.
— Конечно. Когда он впервые вернулся из Америки. Он рассказал мне о той ночи, когда вы были пьяны.
Как странно. Что еще настолько незабываемое Спенсер сказал брату той ночью, что Нэт упомянул это Эвелине? Джентльмен никогда не говорил леди об опьянении другого джентльмена. Это не соответствует правилам этикета.
С другой стороны, с каких это пор Нэт следовал каким–нибудь правилам?
— Хорошо, он не должен был рассказывать тебе об этом — сказал Спенсер. — Некоторые вещи должны оставаться тайными.
Лицо Эбби стало серьезным.
— Все, кажется, является тайным для тебя, Спенсер. Возможно, если бы это было не так, то ты не был бы все время настолько серьезным.
Осажденный на всех фронтах, Спенсер напрягся, а потом повернулся к своему другу и сменил тему.
— Между прочим, ты уже рассказал твоему брату хорошие новости? Что Темплмор думает?
— Он рад, конечно. — Блейкли обнял жену за талию и нежно посмотрел на нее сверху вниз. — Ему почти так же нравится приобретать племянников, как и производить на свет собственных детей.
Черт побери, он подразумевал новости о проекте пистолета. Но прежде, чем он мог исправить Блейкли, Эвелина живо спросила,
— О, леди Клара, вы —
Леди Клара покраснела. — Да.
Эбби внезапно начала улыбаться.
Это — ваш первенец?
— Наш второй, — вставил Блейкли с сияющей улыбкой гордого отца. — У нас есть маленькая дочка, Лидия. Ей — почти год.
Единственное, в чем Спенсер не нуждался сегодня вечером, так это в разговорах о детях.
— Это чудесно — вздохнула Эбби. — Я обожаю детей. Я хотела бы увидеть ее.
Восхищенная зависть на ее лице походила на удар кулака в живот Спенсера.
— Я привезу ее в гости к вам когда–нибудь — сказала леди Клара, затем заметила страдальческое выражение Спенсера. Она слегка улыбнулась. — Когда вашего мужа не будет рядом. Лорд Рейвенсвуд ужасно не любит детей.
— Какая чепуха. — Эбби бросила на него вопросительный взгляд. — Как может кто–либо не любить детей?
— О, холостяки и недавно женатые мужчины всегда не любят детей — легко сказала леди Клара. — Но это потому, что у них нет своих малышей. Они не знают, что с ними делать. Вам следовало бы видеть его светлость в первый раз, когда я попыталась вручить ему Лидию. Он отпрянул, как будто она была змеей.
— Я боялся, что уроню ее или что–то в этом роде — солгал Спенсер сквозь зубы.
Леди Клара рассмеялась, не подозревая о пытке, которую она причиняла ему каждым словом.
— Или вы беспокоились, что она обслюнявит ваше прекрасное пальто. Это характерно для вас — мужчин, Морган был почти таким же, пока у него не появился собственный ребенок.
— Я не был таким! — запротестовал Блейкли. — Мне нравились дети. Во всяком случае, больше чем Рейвенсвуду.
— Ну, я полагаю, ты меньше беспокоился о слюнях на твоем пальто — успокаивающе сказала леди Клара. — Но я, кажется, припоминаю некоторое замечание, которое ты сделал о вопящих отродьях. Прежде,
