Будь все проклято. Все это время, он был так сосредоточен на том, чтобы сдержаться и не соблазнить ее, что не задумывался о том, как она могла понять его непреклонные отказы.
— Я клянусь, что твое соответствие требованиям к виконтессе здесь не причем. Я в самом начале сказал тебе…
— О, да, что твоя карьера не позволяет тебе жениться. — Ее горький сарказм полоснул его по сердцу. — Я не идиотка — мы оба знаем, что это не имеет никакого отношения к твоей работе. В августе Парламент больше не будет собираться на сессии, и у тебя будет время, чтобы наладить отношения с женой. Если ты захочешь, а ты не хочешь. — В ее глазах заблестели слезы. — По крайней мере, со мной.
Каждое ее слово все глубже погружало его в ад. Все это время она полагала, что он считал ее неподходящей для жены, пока он беспечно продолжал думать, что она поверила его поверхностным объяснениям. Он должен был понять, что Эбби слишком умна для этого.
Но как она могла решить, что он не хотел ее как свою жену, когда он каждый день желал обладать ею?
— Ты права, я лгал о том, что моя карьера имеет к этому отношение. Но я клянусь, что мое желание остаться холостяком не имеет никакого отношения к твоей пригодности к…
— Прекрати! Ты говоришь это только потому, что волнуешься, что я убегу и стану причиной глупого скандала. Ну, так вот, я не убегу, но, при этом я не буду стоять здесь и слушать твою ложь. Нравится тебе это или нет, но мой бизнес процветает, и я не позволю тебе вмешиваться только потому, что ты не веришь, что я сдержу свои обещания.
Захватив его врасплох, она метнулась к двери. С проклятием он бросился к ней, как–то сумев перехватить девушку в конце стола. Обхватив за талию, он поднял сопротивляющуюся Эбби и усадил ее на стол, затем зажал ее ноги в ловушку между своими бедрами.
Она колотила его по груди.
— Отпусти меня, ты … ты мерзавец!
— Я не могу — сказал он хрипло. Он поймал бьющие его руки и завел их ей за спину. — Я знаю, что я должен. Я знаю, что так будет лучше для нас обоих, но я не могу. — Чистый инстинкт теперь управлял им, инстинкт, потребность и непреходящий голод для нее. Бессмысленно бороться с ними дальше. — Я не позволю тебе уйти.
Она прекратила бороться и уставилась на него, болезненное недоверие отразилось на ее лице.
Сведя руки Эбби позади ее спины, он обхватил одной рукой оба запястья девушки.
— Это больше не имеет никакого отношения к возможности скандала. Я хочу, чтобы ты осталась, и я сделаю все, что должен, чтобы удостовериться, что ты останешься.
Поднеся свободную руку ко рту, он зубами стянул перчатку и, не отводя взгляда от ее глаз, запустил руку в лиф ее платья, чтобы найти контракт. Когда у нее вырвался прерывистый вздох, а ее испуганный взгляд смягчился, его собственная потребность вспыхнула в раскаленное добела желание. Спенсеру потребовался весь самоконтроль, чтобы сосредоточиться только на поиске контракта между ее грудями и не думать о том, как разорвать ее корсаж надвое, чтобы он мог насладиться нежной плотью, к которой прикасались его пальцы.
Нет, он никогда не смог бы отпустить её.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, ни теперь, ни когда–либо еще.
Намек отчаяния пересек ее лицо.
— Ты не знаешь, чего ты хочешь.
— Ты снова ошибаешься. — Он нашел контракт и вытащил его, бросив через комнату далеко вне ее досягаемости. Затем он наклонился и слегка пощекотал ушко Эбби своими губами, жадно впитывая нежный аромат ее волос.
— Я точно знаю, чего хочу. Я хочу тебя.
Когда он поцеловал ее ушко, и она задрожала, он торжествовал в ее реакции. Возможно, он глубоко ее ранил, но, по крайней мере, она все еще хотела его. И это было так давно, слишком давно…
— Я не буду твоей любовницей, Спенсер — прошептала она. — Даже на несколько недель…
— Я не хочу, чтобы ты была моей любовницей. — Он не должен был пускать в ход эту пустую угрозу. С самого начала он должен был понять, что всегда хотел, чтобы Эбби осталась. Это спасло бы их обоих от боли.
Тем не менее, он сделает это для нее, сейчас, сегодня вечером.
— Я, безусловно, не хочу, чтобы ты была идеальной виконтессой. Я хочу, чтобы ты была самой собой и моей женой. Это — все.
— Ты сказал, что ты никогда…
— Я знаю, что я сказал, — прорычал он. — Я был неправ.
Спенсер увидел вопрос в ее глазах за секунду до того, как он захватил ее губы своими. Его сердце восторженно забилось, когда после мгновенного колебания, она приоткрыла для него свой рот. Он целовал ее глубоко и основательно, стремясь стереть в ее уме все сомнения.
Ему следовало бы сначала сказать ей правду. И он расскажет. Но прежде он покажет ей, как это сладко то, что может быть между ними, как сильно он нуждается в ней. Он отказывался рисковать потерей ее, рассказав все сейчас.
Так как девушка медленно расслаблялась, прижимаясь к нему, Спенсер выпустил ее запястья, чтобы снять вторую перчатку, а стянув ее, он начал расстегивать пуговицы на платье Эбби.
Она оторвала свои губы от его рта, ее глаза были как два огромных блюдца на ее лице.
— Если это еще одна жестокая шутка…
— Нет — хрипло сказал Спенсер, прижимаясь носом сначала к прелестной мочке ее уха, а потом к душистому нежному местечку под ушком девушки. — Я клянусь, это не шутка. Просто я больше не могу без тебя.
Когда она посмотрела на него так, как будто и дальше будет возражать, Спенсер снова ее поцеловал, прилагая весь свой опыт, чтобы отвлечь Эбби от того, что он делал с пуговицами. И это работало …, пока он не попытался стянуть платье с ее плеч. Тогда она в панике резко отстранилась от него и попыталась соскользнуть со стола, но Спенсер задержал ее.
— Позволь мне заняться с тобой любовью, милая — шептал он. — Ты нужна мне. Боже мой, ты так сильно мне нужна.
Отвернувшись в сторону, она пробормотала: — Ты сейчас так говоришь, пока мы играем, но потом…
— Больше никаких игр. — Он поймал подбородок девушки и повернул ее лицо к себе. — Я хочу тебя в своей постели. Сегодня вечером. И каждую последующую ночь. — Сбрасывая свои пальто и жилет, он снова потянулся к ее платью.
Но она поймала его руки.
— Ты слишком пьян, чтобы ясно думать.
— Или, возможно, я пьян в самый раз. — Как бы то ни было, он не чувствовал себя пьяным. Да, они с Блейкли выпили слишком много бренди, и его ум был немного неясным, но он очень хорошо знал, что делал. Он собирался заняться любовью с Эбби, своей женой.
Спенсер натянуто улыбнулся.
— Когда–то ты сказала, что я весело провожу время только, когда пьян.
Он не должен был этого говорить. Ее лицо потемнело, а руки сжались на его руках.
— Да, но ты приходишь в себя на следующий день и сожалеешь об этом. Об этом ты тоже будешь жалеть. — Она украдкой бросила на него изучающий взгляд, и ее неуверенность, казалось, усилилась.
— Даже если ты закончишь начатое.
Черт бы все побрал, он никогда не искупит свой последний идиотский поступок. И, вне всякого сомнения, он расплачивался за него сегодня вечером. И он на самом деле думал неделю назад, что было бы хорошо, если бы она его ненавидела.
Итак, к своему огорчению он обнаружил, что когда она ненавидит его — это сущий ад. Даже ее недоверие мучительно, хотя он не мог ее в этом обвинять. Дважды он начал кое–что и не довел это до конца, а во второй раз …
Внезапно его поразило чувство вины. Какой же он идиот. Он не должен был начинать это здесь, в том
