— Вам обоим известно, что я ищу убийцу. Причем весьма оригинального убийцу, поскольку его жертвами стали братья.
— Больной, — прокомментировал Рэй тоном, не допускающим возражений.
— Сначала я тоже так думал. Но первая жертва, Пьер де Ламбр, чувствовал, что над ним нависла угроза. Не потому, что он был масоном, а потому что он владел тайной, вернее, ее фрагментом.
— Как и мой отец, — уточнила Джоан.
Антуан заметил, что ее лицо стало более спокойным с того момента, как он заговорил. Он улыбнулся ей и продолжал:
— Каждый обладал посланием, составленным в одинаковой манере: одна или несколько загадочных фраз и фамилия. На настоящий момент мы идентифицировали две фамилии: Лафайета, предка моего брата де Ламбра, и Аршамбо, ту, что по-прежнему носит Джоан.
Со всевозрастающим удивлением Робинсон смотрел на Джоан как на диковинку, редкую фарфоровую статуэтку, которую необходимо беречь. Антуан не дал ему времени прийти в себя.
— У нас есть еще одна фамилия, Сеневьер, но я не знаю, что или кого она означает.
— Она была написана на бумаге, доставшейся мне от отца, — уточнила Джоан.
— Насколько мне известно, — добавил Антуан, — было четыре фамилии. Все братья участвовали в войне за американскую независимость. И сейчас живы их потомки. Как я вам уже сказал, в каждом послании есть загадка: одна-две зашифрованные фразы, которые позволяют найти в конкретном месте тайник, где спрятан предмет.
Робинсон кивнул в знак согласия. Он попал на знакомую территорию. Джоан внимательно слушала.
— Как в храме Гарлема, где ты нашел сундук с планом внутри?
— Да. Каждый предмет позволяет идентифицировать новое место. Например, найденная в Париже шпага с выгравированной надписью привела меня в самое сердце Гарлема.
Джоан подошла к Антуану. Внезапно она побледнела.
— И ты нашел только один предмет? Единственный?
Марка колебался. Истина могла разбудить страсти, но отныне он не хотел делать Джоан своей союзницей.
— В тайнике храма братьев ложи «Принс Холл» лежал и другой предмет.
Джоан молчала. Она просто сверлила его взглядом.
— Покажи ей, — посоветовал Рэй. — Она имеет право знать. Равно как и я.
Комиссар полез в правый карман, а затем раскрыл ладонь.
— Но это… — прошептала наследница Аршамбо.
— Золото, — подтвердил Марка.
Робинсон осторожно взял золотой шар, который сразу же деформировался у него в руках. Джоан воскликнула:
— Это же чистое золото!
Прежде чем ответить, Антуан улыбнулся.
— Золото алхимиков.
Сидя в машине, брат по крови прибавил звук. Технология совершала настоящие чудеса. Он находился более чем в ста метрах, а слышал их так, словно был с ними на складе. На окружавшие его доки опустилась тишина. Он взял пачку, распечатал ее и вытащил сигарету. Это было нарушением дисциплины, но он заслужил награду. Затянувшись, он подумал о теле Джоан. Она, наверное, положила микрофон в выемку между грудей… Он затянулся еще раз, и напряжение спало. Он приехал сюда вовсе не для того, чтобы погружаться в эротические мечты. Если он и думал о Джоан, то только для того, чтобы оценить ее актерский талант. Она была прекрасна в гневе. К тому же чернокожий, сам того не осознавая, умело разжигал ее гнев. Марка не был к этому готов и угодил в ловушку. Пробил час откровений.
87
Все трое еще поднимались по лестнице, когда нападавшие с грохотом выбили деревянную дверь мастерской.
— Бегите, Фламель! Я прикрою вас своей шпагой! — закричал барон де Тюз, выхватывая оружие.
Фламель и его жена пересекли комнату и устремились в верхнюю часть дома. Там было маленькое окошко, выходившее на соседнюю улицу. Переписчик открыл щеколду окошка. На лестнице раздавались звуки скрестившихся шпаг. Фёбла выкрикивал угрозы. Фламель помог жене вылезти на крышу и увидел, как сьер де Тюз устремился наверх, успев с грохотом закрыть деревянную дверь и приставить к ней тяжелый сундук.
— И кто после этого будет говорить, что ремесло переписчика скучное, друг мой?
Он вылез в окно и спрыгнул на плоские каменные плиты, образовывавшие крышу соседнего дома.
Они увидели, что Фёбла высунулся из окна. Однако он не стал их преследовать, лишь выкрикнул в их адрес несколько проклятий и оскорблений.
Они бежали во весь дух, натыкаясь на каминные трубы, которыми ощетинилась крыша. Они слышали гул испуганной толпы, метавшейся внизу. Этот гул состоял из причитаний и воплей. Метров через сто крики стали приглушенными, и они сели на щербатую стену. Аристократ принялся счищать пыль с камзола, а Фламель обнял жену за плечи.
— Мне очень жаль, любовь моя. Прости… Ты для меня все… Эта книга для меня ничего не стоит по сравнению с твоей любовью, — прошептал Фламель. — И я им сказал, где она находится. Вероятно, они ее уже нашли. Такова воля Божья.
Дама Пернель вытерла слезы вышитым рукавом и впервые улыбнулась.
— После семейной сцены воркование! Это уже трагикомедия, — пошутил барон, резко вставая. — Не будем медлить. Здесь есть лестница, ведущая в проулок. По-моему, мы находимся возле Шатле. В этом квартале живет один из моих друзей. Он предоставит нам убежище, а затем я вас обоих увезу к себе. Ни для англичан, ни для этой канальи Ренака ваша жизнь ничего не значит.
— Благодарим вас за вашу доброту, — сказал тронутый до глубины души Фламель.
Все трое спустились в проулок, где пахло горящим деревом и нечистотами. На углу проулка и пустынной улицы Ланевен они остановились.
— Вероятно, гарнизон Лувра был поднят по тревоге и бросился на выручку. Англичане вовсе не глупые люди. Они грабят с быстротой молнии, не дожидаясь прибытия вооруженных людей. Идемте, мой друг живет в трех шагах отсюда.
— Нет!
Голос дамы Пернель эхом отразился от черноватых стен домов. Фламель взял ее за руку.
— Мы ничем не рискуем, не бойся.
Но она вовсе не казалась испуганной.
— Я тебе не все сказала. Я спрятала книгу в надежном месте, опасаясь, как бы ты из-за нее не погиб. Но я избрала неверный путь. Не зная того, я спасла ее. Ты можешь взять ее, ибо Богу угодно, чтобы она принадлежала тебе.
88
