— Почти, — сказал Кен. — Пока девчонка не допустила ошибку и сдуру сама не выболтала свой возраст. Меня, как ветром сдуло — я представил себе, с какой необыкновенной легкостью я мог бы угодить за решетку. Девушка оскорбилась, поскольку очень хотела со мной погулять. Мне же казалось, что это послужило Джанет уроком… — Кен улыбнулся. — Но я ошибся. Ей все нипочем.
Но случается, что и слепота имеет свои преимущества, — продолжал Кен. — Всю прошлую осень и зиму Джанет потратила на то, чтобы склонить меня к знакомству с дочерью какого-то сенатора, которую невероятно расхваливала. Ингрид вся похолодела внутри. Пусть бы Джанет выбрала кого-нибудь другого для своих экспериментов. На губах у Кена застыла насмешливая улыбка. Оказывается, вот кому она предназначалась, подумала Ингрид. Знает ли Кен, что она и есть та самая дочь сенатора? Догадывается ли, что она, Ингрид, принимает участие в хитрой игре, затеянной Джанет?
— Судя по всему, эта женщина богата, привлекательна и доступна, — продолжал Кен.
— Это именно те качества, которые тебе нравятся в женщинах? — спросила Ингрид, внутренне напрягаясь.
— Это Джанет считает, что мне нужна женщина, обладающая такими качествами.
— Ты встречался с этой женщиной? Джанет вполне могла быть знакома с дочерьми нескольких сенаторов.
— Нет. Я все время отказывался, а Джанет продолжала меня упрашивать, а потом мы с тобой познакомились, после чего Джанет перестала настаивать.
— Уверена, что ты счастливо отделался, — небрежным тоном произнесла Ингрид. — Впрочем, я тоже всегда считала, что все мужчины стремятся заиметь женщину богатую, привлекательную и доступную.
Кен скривил губы.
— Да, верно, но у меня есть еще одно пожелание. Эта женщина должна быть блондинкой. Единственный недостаток, который имелся у дочери сенатора и который, по мнению Джанет, не мог служить серьезным препятствием, тот, что она брюнетка.
Ингрид от неожиданности открыла рот, но тут же закрыла его… Слова Кена окончательно подтверждали ее подозрения.
Но… как могла Джанет предвидеть, что Ингрид способна нарушить правила и встретиться с Кеном? Полагалась ли она на шарм, присущий ее брату, или на сердечную доброту Ингрид? А может быть, она рассчитывала на то, что сработают оба фактора?
— Джанет ненавидит блондинок, — продолжал Кен, не подозревая о тревожных мыслях и смятении Ингрид. — Она зациклилась на этом с детства. Наш отец ушел из семьи ради блондинки. Она ему этого никогда не простила. Блондинкам тоже.
Наконец-то они перешли к более безопасной теме. Ингрид ухватилась за нее.
— Из-за этого, конечно, вам трудно было встречаться с отцом и его новой женой.
— Для Джанет это действительно было трудно. Я старше ее и тоже отказался от этих встреч. Но со второй женой отец прожил недолго. Она сбежала от него к какому-то богатому бизнесмену. Так что Бог наказал его за то, что он так поступил с мамой. — Кен сделал паузу, поднял голову. Ветер развевал его волосы, на губах играла та же насмешливая улыбка. — Так было трижды. И потому Джанет до сих пор думает, что все блондинки — лгуньи, обманщицы независимо от того, красивые они или нет.
Ингрид запустила двигатель. Он тихо работал на холостых оборотах. По звукам, которые до него доносились, Кен догадался, что Ингрид убирала паруса. Яхту подбрасывало на волнах.
Затем Ингрид включила скорость и прибавила обороты. Шум двигателя, который теперь работал громче, чем прежде, как бы заполнил образовавшуюся паузу в разговоре.
Казалось, прошло несколько часов, хотя на самом деле всего минут тридцать, когда Ингрид заговорила снова.
— Теперь держись крепче, сейчас яхта ударится о причал.
— Надо постараться не забыть поблагодарить тебя за чудесно проведенный день, — сказал Кен с улыбкой.
У нее дрогнуло сердце.
— Не забудешь, — тихо проговорила Ингрид.
Она коснулась его руки, давая понять, что пора сходить на берег.
— Нагнись немного, чтобы не задеть оснастку.
Кен крепко ухватился за ее пальцы, и они вместе перешли на причал.
— В этом месте растет шиповник? — спросил Кен, стараясь держаться поближе к Ингрид и глубоко дыша.
— Да, вдоль всего берега.
— Здесь какая-то очень тихая пристань, — заметил Кен, когда они ступили на тропинку, покрытую устричными раковинами. — Нет других яхт, не слышно ничьих голосов.
— Это не пристань, а всего лишь укромный уголок берега, расположенный к юго-востоку от входа в гавань. Сюда не могут пристать яхты побольше нашей «Молли Дарлин».
Кен чувствовал, что их окружает свободное пространство. Очевидно, рядом нет домов, ибо сюда не доносились звуки городского шума, который был явствен, когда они покидали гавань.
— Значит, это частная стоянка? — спросил Кен. — И здесь огромное поместье на берегу океана… Вы, вероятно, очень богатая женщина, Ингрид Бьернсен?
Она рассмеялась.
— Можно подумать, что ты этим огорчен! Кен остановился и повернул ее лицом к себе, положив руки ей на плечи. При этом он так пристально смотрел на нее, что у нее снова возникло впечатление, будто он может видеть — видеть то, что творится в ее душе. И она вроде бы понимала, что происходит в тайниках его души. Лицо его выражало досаду, даже гнев, и печаль.
— Дело не в огорчении, — сказал он сурово. — Но если ты богата, это все меняет. Для меня. Я не богат. Я — безработный… И не могу работать. Существую на пенсию по инвалидности.
Правда, у него были кое-какие солидные акции, но они не приносили существенных доходов.
— Я не богата, — сказала Ингрид.
— Ты здесь живешь.
— Этот дом принадлежит моему отчиму. И конечно же моей матери. Но им владели родственники отчима на протяжении трех поколений.
Глаза Кена расширились.
— Ты живешь с родителями?
— Я живу в отдельной квартире в крыле дома. Они выстроили ее для меня после того, как я развелась с мужем. Они много разъезжают, и им, естественно, хочется, чтобы в это время здесь кто-то жил. Как ты смотришь на небольшую прогулку вокруг дома?
Она заверила Кена, что вокруг нет собак, детей и велосипедистов. Она не стала говорить ему о том, какой сон видела накануне.
А сон ее был о том, что они собирались любить друг друга. И она с улыбкой шла навстречу этой любви.
Часом позже он со вздохом сожаления сказал ей, что ему пора возвращаться. Может позвонить мать, и если она будет слышать только автоответчик, то начнет сходить с ума. Она способна прилететь с другого конца страны, испугавшись, что он упал в шахту лифта и что ему некому помочь.
Выслушав его, Ингрид рассмеялась.
— Не следует иронизировать по этому поводу, — сказала она, ведя его к машине. Она открыла перед ним дверцу «миаты». — Лучше не говорить ей, что ты выходил в океан на яхте, — добавила она, когда он уже сел в кабину.
— А ты что-нибудь скрываешь от своей матери? — спросил Кен.
В этот момент они уже выруливали вверх по извилистому склону на ближайшее шоссе. Машина была без верха, и ветер, казалось, унес его слова далеко в сторону. Однако Ингрид услышала их и рассмеялась.
— Конечно.
— Например, нашу сегодняшнюю поездку. Похоже, ты не рвешься представить меня ей или отчиму.
