подхватить ее и крепко держал, пока она не обрела равновесия. Затем он обнял ее рукой за талию, словно намереваясь направлять ее шаги, помогая обходить встречавшиеся на их пути препятствия.
Она высвободилась и взяла его под руку. Ему удобнее и безопаснее двигаться в таком положении.
И для них обоих будет безопаснее, если ей удастся справиться со своими вырвавшимися на свободу эмоциями. Кен ни в коем случае не должен знать, что она так сильно им увлеклась, поскольку время от времени ей начинало казаться, что он тоже более чем неравнодушен к ней. И что это не просто физическое влечение.
Но стоит ли лелеять нежные чувства, если они все равно обречены? Для них обоих…
Но ведь лучше, наверное, любить и утратить любовь, чем никогда не любить?
Ингрид покачала головой. Нет. Она ведь любила. И та любовь ушла. Оставшаяся боль была невыносимой. Если она потеряет Кена, если кончится их физическое и духовное единение, она едва ли это переживет.
Голова ее раскалывалась от противоречивых мыслей. Испытывала ли она что-нибудь подобное в отношении ее бывшего мужа Рона? Нет. Нынешнее ее чувство — иное, более глубокое. Может быть, отдаться чувству, которое ее переполняет, позволить ему заполонить мир, в котором она живет, и тогда впоследствии, когда все будет позади, воспоминания об этих бесценных днях, прожитых вместе, согреют се.
Боже правый! Как ей этого хотелось! Ингрид порывисто вздохнула, открывая калитку в церковной ограде. Это не укрылось от внимания Кена.
— Ты устала? — спросил он.
— Немного, — ответила Ингрид, радуясь, что представился удобный случай объяснить ее состояние.
Кен привлек ее к себе и сказал проникновенным голосом, от которого у Ингрид неизменно шли мурашки по телу, вызывая страстное желание:
— Все потому, что я заставил тебя слишком долго говорить по телефону и ты не смогла вовремя заснуть. Так почему бы нам не вздремнуть вместе, пока у твоих подопечных тихий час?
Они повернули за угол. Их со всех сторон объяла тишина церковного двора.
— Ну, а с вином, что будем делать? — насмешливо спросила она.
Кен рассмеялся, и Ингрид вновь почувствовала, как ее притягивает его лицо, как волнует его смех, где бы он ни звучал для нее — по телефону или здесь, под этим бесконечным голубым небом.
Нет! Остановись, Ингрид! — строго приказала она себе.
— Во время тихого часа я работаю с документами. А ты, если хочешь, можешь устроиться в уголке и подумать о том, чему бы ты смог научить этих ребятишек после того, как они проснутся.
— Слушаюсь, мадам, — ответил Кен. На лице его играла хитрая улыбка, хотя уверенности в голосе она не заметила. — Или, кто знает, может, это они меня чему-нибудь научат.
Они остановились, и Кен отпустил ее руку. Затем положил свои ладони ей на бедра и крепко прижал к себе так, что ее груди уперлись в его рубашку. Его ищущие губы коснулись уголка ее рта, и Кен прошептал:
— А может быть, ты меня чему-нибудь научишь?
Ингрид вздохнула, и их губы слились в поцелуе.
В конце концов, это было именно то, чего ей хотелось.
— Может, зайдешь ненадолго ко мне? — спросил Кен, когда Ингрид остановила, машину перед его домом.
Она заколебалась.
— Я… нет, Кен. Мне нужно домой.
Ей хотелось сказать ему совсем другие слова. И уезжать ей не хотелось, но сколько можно потакать самой себе в течение одного дня? Они вместе пообедали. Потом обнимались в парке почти что на виду у прогуливающейся публики. А потом он целовал ее в церковном дворе, — всю обмякшую и потерявшую голову, — а ведь там любой человек, включая отца Ралфа, мог их увидеть.
Весь день она пробыла с ним, наслаждаясь тембром его голоса, быстро меняющимся выражением лица, улыбками, предназначенными исключительно ей, мягко подтрунивая над его неумением обращаться с детьми.
Но теперь, наконец, довольно. Следует соблюдать благоразумие, не жадничать, получая удовольствие, не заглатывать его в один присест.
— Я не буду настаивать, Инки, — сказал Кен. — Даже не стану тебя целовать, если это тебе кажется неуместным. Но мне не хочется, чтобы так вот сразу закончился день, который мы провели вместе.
Ингрид взяла себя в руки и отрицательно покачала головой. Ей понравилось, что он запомнил прозвище, данное ей детьми, и начал называть ее Инки. Ей до боли хотелось остаться с ним и без конца слушать, как он называет ее этим ребячьим именем. И позволить делать ему что угодно, начиная с поцелуев, всегда неожиданных и всегда желанных. Но…
— Я позвоню тебе позже, ладно?
Рука его нехотя соскользнула с ее ладони, нежно коснувшись кончиков ее пальцев.
— Ладно. Раз так должно…
— Кен! — раздался неожиданный голос, прозвучавший излишне резко. Они оба вздрогнули. — И… Ингрид, если не ошибаюсь?
Неизвестно откуда появившаяся Мэдди была явно не в восторге от этой встречи. Ингрид же кивнула головой и вежливо поприветствовала Мэдди.
— Прекрасная машина, — заметила Мэдди, проводя пальцами по металлическому борту ярко-красного цвета. — Это ваша машина, Кен?
— Моя? — рассмеялся Кен. — Нет, это машина Ингрид.
— О… Мне кажется, она не во вкусе Ингрид… — Женщина улыбнулась Кену, полностью игнорируя присутствие Ингрид. — Это машина больше соответствует стилю Кена. Я думала, что вы просто… временно… доверили ей водить машину.
Очевидно, Мэдди знает о том, что слепота Кена может быть временной, подумала Ингрид. И не исключено, что она уже видит себя сидящей за рулем «миаты» точно так же, как это делает Ингрид.
Мэдди вдруг изобразила слабую улыбку, адресованную Ингрид.
— Я заметила, что в воскресенье вы тоже подвозили Кена, — сказала она. — И очень удивилась, что вы позволили ему самому войти в дом, без посторонней помощи.
Ингрид ощутила приступ гнева: Мэдди пытается изобразить дело так, будто Кену не уделяется должного внимания. Однако она подавила в себе этот порыв и спокойно ответила:
— Кен знает что делает.
Мэдди слегка похлопала Кена по плечу.
— Конечно. Я не сомневаюсь.
Пальцы Ингрид судорожно сжались, словно когти орлицы. Она видела, как ладонь Мэдди коснулась плеча Кена, и слышала, как она сказала с коротким смешком:
— Мне тут на днях показалось, что вы уже живете вместе.
— Н-н-ет… — возразила Ингрид прежде, чем Кен успел что-либо произнести. — Я живу в У-Уэст В-В- В… — Она замолчала, поскольку ей никак не удавалось произнести слово «Ванкувер».
— Вот и хорошо, — заявила Мэдди, с насмешливой улыбкой открывая дверцу автомобиля и беря Кена под локоть. — Разрешите мне помочь вам, Кен… — Голос ее звучал почти нежно, она явно пыталась разыграть сцену, изображая из себя внимательную сиделку, помогающую инвалиду. — Я провожу вас в дом и прослежу, чтобы не случилось ничего непредвиденного. Очень жаль, но Ингрид не может тут долго находиться, потому что стоянка автомобилей здесь запрещена. Я слышала, что полиция отбуксировывает машины, оставленные возле входа. Особенно в тех случаях, когда есть жалобы жильцов.
По выразительной улыбке Мэдди Ингрид поняла, что такие жалобы не заставят себя ждать, попытайся она оставить машину у дома.
— Кроме того, — продолжала Мэдди, ожидая, пока Кен возьмет свою трость, а также бутылку вина, с которой он не расставался с того момента, как они покинули церковь, — кроме того, Ингрид вряд ли удастся
