Между первой и второй мировой войной капитализм пережил глубокий экономический кризис, имевший настолько крупные общественные последствия, что не признать их могли лишь вконец задогматизированные коммунистические мозги, особенно в СССР. Великий кризис 1929 года показал, что он не чета кризисам XIX века и что подобные ему потрясения сегодня могут создать угрозу общественному устройству и даже самой жизни целой нации. Развитым странам, прежде всего США, вследствие этого кризиса пришлось постепенно и неодинаковыми путями вводить экономическое планирование поначалу в национальных масштабах, а после второй мировой войны — и в международном. Связанные с этим перемены, хотя и не слишком отмеченные, теорией, имели эпохальное значение как для самих этих стран, так и для остального мира.
В этот же период складываются и различные тоталитарные системы — как в СССР, так и в отдельных капиталистических странах (нацистская Германия).
Германия, в отличие от США, была не в состоянии нормальными, то есть экономическими средствами решить проблему внутренней и внешней экспансии. Война и тоталитаризм (нацизм) стали для немецких монополий единственным выходом, и они подчинились расистской военной партии.
Советский Союз, как мы видели, пришел к тоталитаризму по другим причинам: как к условию, обеспечивающему индустриальные преобразования.
Но был еще один, возможно, мало замеченный, но по сути своей поворотный для современного мира момент.
Это современные войны. Они вызывают кардинальные изменения даже там, где их следствием являются не только революции. Оставляя после себя страшные опустошения, они еще и вмешиваются в международный порядок, а также в отношения внутри каждой отдельной страны.
Поворотный характер современных войн выражается не только в стимулировании ими технических достижений, но и в переменах, которые они несут общественно-экономическим структурам. Разве не вторая мировая война раскрыла Великобритании глаза на уровень обветшалости сложившихся отношений и расшатала их настолько, что там неизбежной стала масштабная национализация? Разве Индия, Бирма, Индонезия не стали благодаря той же войне независимыми государствами? Разве не вследствие ее началось объединение Западной Европы? Разве не она вынесла на поверхность США и Советский Союз в качестве двух главных экономических и политических сил?
О таком глубоком влиянии войн на жизнь наций и человечества в более ранние эпохи не могло быть и речи. Этому две причины. Во-первых, современная война неизбежно принимает тотальный характер. В стороне от нее не могут остаться никакие экономические, человеческие или другие ресурсы, поскольку высочайший технический уровень производства просто не предоставляет возможности «отсидеться в холодке» части какой-либо нации или отдельной отрасли экономики. Второе. По тем же техническим, экономическим и иным причинам мир стал несравнимо целостнее, так что малейшие изменения (а война их приносит в изобилии) одной части вызывают, как в едином живом организме, реакцию и остальных его частей. Любая современная война неодолимо тяготеет к тому, чтобы стать мировой.
Эти «невидимые» военные и экономические перевороты между тем огромны по масштабу и значению. И важно, что именно в силу большей своей «спонтанности», то есть необремененности идейными и организационными элементами (в отличие от насильственных революций), они дают более ясную картину тенденций развития современного мира.
2
Мир, каким он является сегодня, после второй мировой войны, уже явно не тот, что прежде.
Атомная энергия, которую человек вырвал из сердца материи и отнял у космоса, — самое блистательное, хотя и не единственное знамение новой эпохи.
Раз уж мы заговорили об атомной энергии, то нужно отметить, что именно ее официальные коммунистические предсказатели перспектив человеческого рода выбрали символом их коммунистического общества, — как пар был символом и энергетической предпосылкой индустриального капитализма.
Как ни оценивай эти наивные и пристрастные суждения, истина в другом, а именно: атомная энергетика уже приводит к переменам не только в отдельных странах, но и во всем мире. Перемены эти, правда, происходят явно не в направлении того коммунизма и социализма, которого жаждут коммунистические «теоретики».
И как открытие атомная энергия — дитя не одной нации, а плод столетнего труда сотен наиболее выдающихся умов многих наций. Ее применение тоже результат усилий ряда стран — усилий не только научных, но и экономических.
Без достигнутого уже мирового единения открыть и использовать атомную энергию было бы невозможно.
Атомная энергия и впредь будет в первую очередь служить дальнейшему воссоединению мира. На своем пути она будет неудержимо сокрушать все унаследованные преграды — отношения собственности, общественные отношения, но прежде всего обособленные, замкнутые системы и идеологии, каковой коммунизм как был до, так и остался после сталинской смерти.
Тенденции к мировому единству есть основная отличительная черта нашего времени.
Но это не значит, что мир и раньше не стремился к воссоединению — иным, естественно, способом.
Тенденция к установлению международных связей посредством мирового рынка доминировала уже к середине XIX века. Это также было мировое единство особого рода — эпоха национальных капиталистических экономик и национальных войн. Мировое единство осуществлялось, таким образом, через национальные экономики и национальные войны.
Дальнейшее установление всемирных связей осуществлялось путем разрушения докапиталистических форм производства в неразвитых регионах с последующим разделом этих территорий между развитыми странами и их монополиями. Это был период монополистического капитализма, колониальных захватов и войн, в которых внутренние связи и интересы монополий часто играли роль даже большую, чем национальная оборона. Тогда тенденция к мировому единству находила, главным образом, свое выражение в борьбе и объединении монополистического капитала. Это была более высокая, нежели единство рынка, форма. Капитал вышел из национального русла, пробился, «встал на якорь» и — овладел всем миром.
Нынешние тенденции к единству представляют собой нечто иное. Неуклонное продвижение в этом направлении требует слишком высокого уровня производства, современной науки, научного и прочего мышления, чтобы его можно было достичь на национальной основе (тем паче — исключительно на ней) или же путем раздела мира на отдельные — монополистические — сферы влияния.
Между тем тенденции к этому новому единству (единству производства), берущие за основу достигнутый уже ранее уровень, то есть единство рынка и капитала, наталкиваются на устаревшие, неадекватные формы национальных межгосударственных, и в первую очередь общественных отношений. И если прежде к единству шли через национальную борьбу (столкновения и войны за сферы интересов), то ныне единство достигается (и может быть достигнуто) только устранением старых общественных отношений.
Каким путем — военным или мирным — будут достигнуты согласованность и воссоединение мирового производства, никто определенно сказать не в состоянии, но что тенденцию к тому остановить невозможно, в этом нет больше ни малейшего сомнения.
Путь первый — война. При этом воссоединение осуществляется насильственно, то есть через господство той или иной группы. Но тогда не избежать «наследства» — тлеющих углей новых военных пожаров, новых раздоров и несправедливости. Воссоединение путем войны вершилось бы за счет слабых и побежденных. Но и в случае, если войне удалось бы как-то «разобраться» в конкретных отношениях, она все равно оставила бы еще более тугой узел противоречий, еще более глубокую пропасть взаимного непонимания.
Кроме того, поскольку базовой основой современного мирового пожара являются в первую очередь
