— Нет, сэр.
Ньюстед, едва сдерживаясь, сказал:
— Я не знаю, доктор, что вы хотите сказать своими предположениями. Уж не думаете ли вы…
— Я ничего не хочу доказывать. Я только вижу, что не хватает трех таблеток — дозы, которая может убить вполне здорового человека. И мне надо знать, куда делись эти три таблетки снотворного.
— Не знаю, — ответил Ньюстед упавшим голосом. — Могу только поклясться, что дал жене столько, сколько вы прописали. А о пропавших таблетках ничего не знаю.
— Никто, кроме вас, не может о них знать, — настаивал доктор. — Судье придется вас основательно допросить.
— При чем тут судья? — жалобно воскликнул Ньюстед.
— Дело в том, что в данном случае я не имею права выдать вам свидетельство о причинах смерти жены, — объяснил доктор и, обратившись к Норе, спросил: — Еще раз спрашиваю: вы давали вчера вечером пациентке какие-нибудь таблетки?
— Нет, сэр. Я подала только воду. Я бы не осмелилась дать ей наркотик, не прочитав ваш рецепт.
— Хм! Тогда остается предположить, что миссис Ньюстед сама приняла три таблетки вместо одной, не зная, что такая доза смертельна, или… может быть, она хотела покончить с собой? Подумайте, прежде чем ответить. Это — серьезный вопрос!
— Я понимаю, — тихо проговорил Ньюстед.
— Но прежде ответьте: было ли это лекарство под рукой у больной? — продолжал допытываться доктор. — Сиделка взяла пузырек из шкафчика. Всегда ли он там стоял?
— Вчера вечером флакон стоял на ночном столике, — признался Ньюстед. — Я сидел у постели жены и ждал, пока она заснет, а в это время зазвенел дверной звонок. Я пошел открывать. Время было позднее, на улице стоял густой туман, и я, понятное дело, уже не ждал сиделку. Мне пришлось оставить больную и на некоторое время отлучиться. Сиделка это подтверди. (Нора кивнула.) Я провел ее в верхнюю комнату и там вкратце рассказал о болезни моей жены. Потом я спустился в кухню и приготовил чай. Когда позже я пошел за сиделкой, я нашел ее в комнате Эдели, которая в этот момент не спала.
— Могла ваша супруга сама принять лекарство, пока находилась одна?
— Не исключено, — медленно подтвердил Ньюстед. — Однако не думаю, что она хотела кончить жизнь самоубийством.
— А я припоминаю, что вы как-то рассказывали о ее попытке лишить себя жизни.
— Да, год назад она пыталась отравиться газом. К счастью, я подоспел вовремя.
— Значит, теперь вам следовало бы лучше за ней присматривать.
— Я согласен, — сказал Ньюстед, опасливо улыбнувшись. — Вы хотите упрекнуть меня в том, что я не спрятал наркотик от жены. Но я не ждал визитеров и должен был пойти открыть дверь. Кроме того, она дремал. А до этого я каждую ночь убирал лекарства в шкафчик, она не могла их достать оттуда.
— Понимаю, — пробормотал доктор, задумчиво потирая ладонью щеку. — Запутанная история. Конечно, то, что ваша жена когда-то хотела отравиться газом, еще не доказывает, что она хотела покончить с жизнью сейчас.
— Должен сказать, — снова заговорил Ньюстед, — Эдель вела себя странно последнее время. Я даже сказал пришедшей сиделке, что такая юная девочка, как она, не сумеет справиться с душевнобольной. Здесь нужна женщина постарше, с опытом.
— Если всех пациентов, которые говорят «Лучше бы мне умереть», считать потенциальными самоубийцами, то на кладбище давно не было бы свободных мест, — ядовито заметил доктор. — Имейте в виду, мистер Ньюстед, что судья потребует прямых доказательств.
— Разумеется. Но и сиделка несет ответственность за происшедшее. Положение осложняется для всех нас. Если вы считаете, что дело надо передавать в суд, я не имею права возражать, но добавлю, что нет прямых доказательств ни самоубийства, ни моей вины.
— Смерть вашей жены наступила в результате отравления чрезмерной дозой наркотического снотворного. Мне нужно знать одно: кто дал ей таблетки? — Обратившись к Норе, доктор спросил: — Как выглядела пациентка, когда вы ее увидели в первый раз?
— Она была очень возбуждена, даже взволнована, — ответила Нора, которую все больше охватывало непонятное беспокойство. — Она меня спросила, «новенькая» ли я, и куда ушла другая, и когда она вернется. Мне показалось, что миссис Ньюстед серьезно больна. Она попросила меня открыть стол, а когда я открыла, она совсем слабым голосом попросила дать воды. Когда я подавала ей стакан, вошел мистер Ньюстед.
Доктор подумал, помолчал с минуту и сказал:
— Я хотел бы побольше узнать о вас, юная мисс. Кстати, мне хотелось бы немного подкрепиться горячим чаем. Вы не могли бы предложить мне чашечку? — обратился доктор к хозяину дома.
Ньюстед понял, что ему надо удалиться, многозначительно взглянул на Нору и пошел к двери, сказав:
— Я сейчас приготовлю чай.
После того как Ньюстед вышел, доктор с неожиданной для его лет живостью вскочил со стула, подошел к двери, распахнул ее и бросил взгляд на лестницу. Потом вернулся в комнату и сказал:
— Ладно, он сейчас на кухне, и я могу свободно с вами поговорить, девочка. Скажите мне, не забыта ли какая-нибудь мелочь, которая могла бы пролить свет на случившееся? Меня все это очень беспокоит. Я не сомневаюсь, что бедная женщина скончалась от трех сильных снотворных таблеток. Я верю, что не вы ей их дали. Уверен, что, если бы больная попросила лекарство, вы дали бы ей одну таблетку, как предписано в рецепте, наклеенном на пузырьке. Таким образом, остаются два действующих лица: мистер Ньюстед и его несчастная жена. Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что могло бы указать на причину смерти? Может быть, вы знаете нечто такое, о чем боялись сообщить в его присутствии? Я имею в виду факты, а не предположения и подозрения. Мне неважно, какого вы мнения о мистере Ньюстеде, нравится он вам или нет. Скажите, не говорила ли вам, например, миссис Ньюстед чего-нибудь такого, что помогло бы нам решить эту загадку?
— Она в большой тревоге спросила меня, где «другая», — ответила Нора, немного подумав.
— Какая «другая»?
— Может быть, она говорила о другой сиделке?
— Здесь не было другой сиделки, — сказал доктор.
— Тогда я не знаю, на кого она намекала. Я хотела ее успокоить и стала убеждать, что никакой «другой» тут нет, но миссис Ньюстед очень разволновалась и сказала: «Она вернется, как только я уйду».
— И больше она ничего не говорила?
— Я ее не спрашивала. Еще мне показалось… что она уже была одурманена снотворным. Но в то же время я не заметила, чтобы она хотела умереть или предчувствовала смерть…
— Она не сразу попросила воды?
— Нет, немного погодя. Но она была очень возбуждена.
— Не нравится мне все это, — резко проговорил доктор. — Очень не нравится! Вы больше ничего не можете добавить?
— Она как будто чего-то страшилась.
— Мы не знаем — чего. Это ни о чем не говорит, девочка.
— Но она хотела повидать какого-то человека, друга или родственника. Она как будто ждала от него помощи и… — Нора запнулась на слове.
— Я повторяю, меня не интересуют ваши домыслы, — нетерпеливо проговорил доктор. — Мне нужны факты, доказательства. Это — трудный случай. Я уверен, что моя пациентка умерла от передозировки снотворного, и не имею понятия, кто в этом виноват. Если я передам дело в суд, судья будет в такой же растерянности, как я. Нет никаких прямых доказательств ничьей вины… У миссис Ньюстед были сильно расстроены нервы. Кроме того, она считала себя несчастной. Но ведь на земле великое множество несчастных жен, и никто из них себя не убивает…
— Может быть, супруги не ладили друг с другом? — задала вопрос Нора.
