бы, наверное, снять и за одну ночь, но мимолетная потеря бдительности киногруппы и лично тов. Рязанова заставила всех мерзнуть под лестницей вторую ночь. Случай трагический, но поучительный. Многие помнят, а кто не помнит, я напомню: смысл эпизода состоял в том, что честная компания напивалась в бане холодным пивом с водкой до бессозна-тельного состояния и в отпаде отправляла не того человека в Ленинград. Учитывая игровые обстоятельства, холодные ночные подземелья родного 'Мосфильма', исключительно для жизненности эпизода, а также для поддержания творческих сил участники сцены, почти не сговариваясь, притащили с собой на съемку каждый по пол-литра... Все эти пол-литры были заменены ими очень тонко и умело на реквизиторские с водой и сложены в игровой портфель незабвенного Жоры Буркова, который по ходу сцены доставал их одну за другой и руководил 'банным трестом'. Как я уже говорил, пиво было свежее и настоящее, а водка на свежесть не проверяется, а настоящая она была точно. Сняв первый дубль и ощутив неслыханный творческий подъем, мы потребовали второго дубля, совершенно забыв, что при питье разных напитков ни в коем случае нельзя занижать градус, то есть можно попить пивка, а потом осторожно переходить к водке, и никак не наоборот, ибо старая российская мудрость гласит: 'Пиво на вино - говно, вино на пиво - диво'.
После третьего дубля даже высочайший кинопрофессионал, но совершеннейший дилетант как алкоголик Э. Рязанов учуял неладное, так как не 'учуять' это неладное было практически невозможно. 'Стоп! - раздалось под сырыми сводами 'Мосфильма'. - Они пьяные!' Истерика и ненависть Эльдара не ложатся на бумажный лист, и я оставляю их для воображения читателя. На следующую ночь до начала съемки все четверо участников были подвержены тщательному 'таможенному досмотру'. Перед командой 'мотор', зная, с кем имеет дело, Эльдар Александрович лично откупоривал все бутафорские водочные бутылки и нюхал с пристрастием свежую воду. Снимали тот же эпизод - играли пьяных, шумели, старались хорошим поведением скрасить перед Рязановым вчерашний проступок. 'Стоп! Снято!' прозвучал наконец под утро усталый, но, как нам показалось, довольный голос Рязанова, что дало право всей компании подойти к нему и робко намекнуть, что, по просвещенному мнению компании, материал, снятый вчера и сегодня, вряд ли смонтируется, ибо вчера был пир естественности, а сегодня потуги актерского мастерства. Эльдар сказал, что вот как раз случай проверить, с какими артистами он имеет дело, ибо иначе проще было бы взять на эти роли людей под забором. Мы виновато удалились, но в картину вошли кадры, снятые в первую ночь! Вот и верь после этого в искусство перевоплощения. В киноэпизодах надо сосредоточиться на точности внешней и текстовой характеристики. Опасно промелькнуть, не зафиксировав себя в зрительском сознании. Отсюда необходимость грима, чего так боятся киношники и так ненавижу я... Но я снимался у Рязанова в 'Вокзале для двоих' - пытался сделать лицо Саши Градского, снимался у Светланы Дружининой в 'Мистере Икс' - старался быть похожим внешне на Яна Френкеля. Вот интересно, что, когда нарисуешь на себе облик близкого и любимого человека, совершенно непроизвольно начинаешь любить этот образ, вживаешься в него легко и свободно...
Редко, но получалось такое и на сцене и в кино!
Шура, спасибо за этот киноликбез и позволь вернуться 'к нашим баранам'.
'ПОСИДЕЛКИ'
Тот, кто не бывал на них прежде, попадая впервые, испытывал некоторое замешательство. Да и тот, кто бывал, тоже не сразу мог сориентироваться: ведь предлагаемые обстоятельства каждый раз иные, новые. Иначе кто станет собираться, чтобы снова пережить то, что уже пережил однажды, полгода назад?
'Посиделки' - это спектакль, сочиненный, поставленный и разыгранный по оригинально-му сценарию. Он может оказаться удачным, но может и провалиться с треском. Ничего предугадать или переделать на 'посиделках' невозможно. Самые фантастические предваритель-ные усилия иногда не дают никаких результатов. И напротив, казалось бы, когда накануне уже все разваливается и летит в тартарары, перед самым вечером неожиданно ситуация меняется, и все идет прекрасно.
Конечно, Ширвиндт в подобных ситуациях чувствовал себя как рыба в воде. Он сам выдумывал сюжетный ход, подбирал номера, строил программу и безумно смешно конферировал. Пересказать 'посиделки' сложно. И все же попытаюсь это сделать, хотя и не уверен, что мне это удастся.
'Думай о форме, содержание подтянется!' этот призыв Бертольта Брехта имеет самое непосредственное отношение к 'посиделкам'. Нужно придумать что-то такое невероятное, чего никогда не было, и заставить взрослых людей поверить в это и вести себя соответственно.
К примеру, 'посиделки' превращаются в увлекательное кругосветное путешествие, совершаемое на океанском лайнере или на сверхзвуковом самолете.
Все 'путешественники' обязаны приобрести проездные документы за весьма умеренную плату в советской валюте, пройти таможенный досмотр и паспортный контроль, взвесить ручную кладь, а заодно проверить и свой собственный вес. (После 'посиделок' этот ритуал повторяется, и результаты нового взвешивания объявляются во всеуслышание.)
Естественно, и пограничники, и таможенники, и стюардессы - самые 'настоящие', в служебной форме. В них без особого труда, правда, можно узнать самых известных актеров и актрис. Но форма есть форма - никакого тебе амикошонства:
- Простите, вы, наверное, обознались, я выполняю первый рейс на этой линии...
Конечно, от этого все становится еще забавнее и смешнее, но таковы условия игры. Ведь дети тоже не любят, когда взрослые вмешиваются в их забавы. А на 'посиделках' людям, позабывшим свое детство, делать нечего: воображение, воображение, воображение плюс чуточку юмора, ну самую малость!
Начало - чрезвычайно существенный момент, но все же это только увертюра к празднику. Главное - впереди. Здесь важно очень точно понять, когда на смену одной сюжетной ситуации должна прийти другая. Не надо забегать вперед, но и не стоит давать возможность перестояться тесту. Шура умел это почувствовать как никто другой, хотя и делал вид, что все идет само собой и он тут ни при чем.
Учитывая, что 'посиделки' всегда устраивались в позднее время, после спектакля, неболь-шая разминка неминуемо вела всех к застолью, где можно было окончательно расслабиться, покурить, выпить, закусить, но в меру, ибо гости спешили сюда не ради ужина, а ради общения: чревоугодники застревали обычно на первом этаже, в ресторане. На пятый добирались лишь те, кто был уверен в том, что не хлебом единым жив человек...
Как-то во время гастролей Ленинградского Большого драматического театра Эскин решил вместо традиционной встречи с показом отрывков из спектаклей устроить 'посиделки' в фойе. Его ближайшая помощница и друг Галина Викторовна Борисова, человек уникальный, вместе с Шурой и К° сочиняют сценарий, но все держат в строжайшей тайне, ибо без тайны, повторяю, 'посиделки' потеряют всю свою прелесть.
Соревнуются две команды. Во главе ленинградцев, разумеется, Г.А.Товстоногов. С нашей стороны - М.И.Жаров. Состязания комментирует Шура, как всегда, с невозмутимым выражением на лице, зато мы все в буквальном смысле слова валимся от хохота на пол, а ему хоть бы хны!
Кажущейся легкости предшествует огромная подготовительная работа: сочиняются номера, репризы, аттракционы, состязания; добывается реквизит и всевозможные, главным образом смешные, призы.
Конечно, чтобы уговорить Плятта, Марецкую или Утесова участвовать в беге в мешках, завязанных поверх голов, нужно создать соответствующую обстановку.
Кстати, Шура никогда никого ничего не заставлял делать. Добровольцы сами лезли в огонь, и это было замечательно. Потому на 'посиделках' с первых минут воцарялась атмосфера дружества и актерского братства, без всяких там чинов и званий, и начинающий Марис Лиепа чувствовал себя здесь ничуть не хуже, чем Серафима Германовна Бирман.
Мы сегодня не устаем повторять, что хотим научиться жить в свободном, демократическом обществе. Но в Доме актера на 'посиделках' без такого общества ничего нельзя было бы сделать. Ни-че-го! Я в этом уверен. Может быть, потому они и устраивались один-два раза в сезон, не чаще. И каждый мечтал попасть сюда даже больше, чем на встречу Нового года. Потому что Новый год - сам по себе праздник. Его можно отметить и дома, и в другом месте. А вот 'посиделки', что бывали в Доме актера, 'на вынос' не получались, хотя попытки такие предпринимались. Видимо, нужны были именно эти люди и именно эти стены. И конечно же, Шура!
Александр Анатольевич! Не беру тайм-аут и несусь дальше, пока ты меня не перебил.
ОТ 'ПОСИДЕЛОК' К 'ТЕАТРАЛЬНЫМ ВСТРЕЧАМ'
