«Уж не с похмелья ли ты, юное дарование? – подумала Люба. – Или обкурилась? Говорят, среди артистов и художников это случается…»
– А ты почему не учишься? Прогуливаешь? – добродушно улыбнулась Люба, не в силах скрывать свое замечательное настроение. – Порхаешь?
Она как будто освободилась от тяжелого, невидимого груза и была готова летать о радости, поэтому так и спросила.
– Порхаю, – усмехнулась Полина.
– Хочешь, вместе по городу поболтаемся? – предложила Люба.
Но так как Полина в ответ даже не шевельнулась и продолжала в упор смотреть, Люба повернулась и что-то напевая себе под нос, пошла к остановке.
– Стой! – вдруг услышала она негромкий, какой-то отчаянный голос Полины. – Подожди, уходи. Стой. Ты не могла бы поймать машину? Не хочется вызывать «скорую». Посади меня в такси, пожалуйста.
– А что случилось? – оглянулась Люба.
– Обычное дело. Позвоночник, – уже не таясь, скривилась от боли Полина. – Только скорее, чтобы никто не увидел. А то отцу позвонят. Ты можешь быстрее? За углом можно поймать машину.
Только теперь Люба заметила на лбу у Полины длинный белый шрам, когда вела ее, почти тащила на себе к такси. Ей ведь прежде не приходилось видеть ее лицо так близко…
– Ты не очень торопишься? Может быть, довезешь меня до дома? – прошептала Полина умоляющим голосом. – Там тоже ступеньки, лифт. Трудно. Одни препятствия.
– Я свободна, как птица в полете, – ответила Люба и сразу же устыдилась своих слов. На фоне чужой боли они были как-то неуместны.
В такси Полина молча протянула кошелек, чтобы Люба сама расплатилась с водителем.
«Надо же, как много у нее денег, – поневоле удивилась Люба, разглядывая внушительную пачку сотенных купюр. – А на вид ни за что не скажешь, что богатая».
Машина остановилось возле элитного дома из красного кирпича, похожего на многоэтажный теремок. На лестнице в подъезде лежала ковровая дорожка, повсюду стояли декоративные горшки с комнатными цветами, даже в воздухе витал аромат тропических фруктов, должно быть, от какого-то дезодоранта.
– Для крутых домик, – не удержалась Люба, с интересом оглядываясь по сторонам. – Ты здесь с родителями живешь?
– С отцом, – ответила Полина. – С отцом, его женой и двумя его детьми.
Выражение лица при этом у нее было такое сердитое, что Люба не стала переспрашивать, хотя на самом деле почти ничего не поняла.
– А кто у тебя отец? – спросила Люба все-таки осторожно, когда за ними бесшумно задвинулись дверцы лифта и Полина в изнеможении прислонилась к стене. – Чем занимается, на чем деньги кует?
– Врач-гинеколог, один из самых известных в городе, – негромко отозвалась Полина. – Может, слышала? Михаил Семенович Медковский, его все тетки еще Медком зовут. Он с ними со всеми такой сладкий, медовенький… У нас в семье все врачи, кроме меня.
– А мать кого лечит?
– Ангелов, – помолчав, сказала Полина. – Как ты думаешь, дети – это ангелы? Лично я никогда так не считала.
– Не знала, что у нас так врачи живут, – никак не могла успокоиться Люба. – Я по радио слышала, медики и учителя, наоборот, меньше всех получают.
– Смотря где и смотря какие. У отца уже много лет частная практика, у него теперь и кабинет здесь, под боком. Он у меня на работу ходит в соседнюю комнату. Почему-то у богатых людей всегда большие проблемы с потомством, на это они не скупятся.
Наконец лифт мягко остановился перед дверью. Люба подумала, что сейчас увидит какую-то необыкновенную роскошь, но Полина привела ее в обыкновенную комнату, разве что с непривычно большими пластиковыми окнами, загроможденную холстами и книгами. Несмотря на открытую форточку, в комнате стоял устойчивый запах скипидара, к которому Люба успела привыкнуть в мастерских.
– Мы с папаней автономно существуем, – пояснила Полина неохотно. – И научились друг другу не мешать. Он со своим счастливым семейством в другом конце коридора живет. А у меня здесь почти все вещи старые, от мамы остались. Не хочу, чтобы их ломали чужие дети.
Первым делом она достала из шкафа какие-то ампулы и одноразовый шприц, легла на диван и ловко сделала себе укол. Но когда Полина стягивала с себя джинсы, Люба чуть не ахнула: ее нога была сплошь покрыта шрамами разных размеров, которые переходили выше, в область спины, скрываемые нарядным свитерком.
– Автомобильная авария, – не дожидаясь лишних вопросов, спокойно сказала Полина. – Уже шесть лет назад. Сначала говорили, вообще ходить не буду. Я тогда думала, лучше бы мне тоже сразу… как мама. Но теперь, как видишь, живу и даже на дни рождения хожу. Вот только в училище пропусков много из-за болезни. Приходится потом догонять, частные уроки брать. Помнишь, ты меня как раз у Павла Владимировича встретила?
– А я подумала, у вас с ним роман, – зачем-то призналась Люба.
– Что? Нет, ну ты меня даже развеселила… Какие могут быть романы с моим-то позвоночником, когда я почти каждый день еле шевелюсь от боли? Но если ты так думала, значит, еще не все потеряно…
Люба была потрясена до глубины души.
– Но… как же… как же вообще можно жить без мужчин? – спросила она шепотом, округлив глаза. – И совсем без секса? Ты шутишь?
