– Что здесь происходит? – с угрозой в голосе спросил охранник.
– Акция. Волга вышла из берегов, – повторил откуда-то выскочивший Сергей – мокрый, с бешеными глазами, весь в красных потеках и тоже какой-то неузнаваемый. – Купание красного меня. Это уже где-то было, но все равно… Классная импровизация. Участвуют все. Кто еще хочет искупаться, можем повторить. Bay!
Он издал победный крик, подпрыгнул на месте под чьи-то веселые возгласы и тоже схватил шланг. Вот хитрец! Этот человек явно был из породы непотопляемых.
Люба незаметно пошла к выходу, но никто и не думал ее останавливать. Желающих искупаться под шлангом оказалось очень много, все визжали, завывали, весело орали от счастья.
«Как там мои муравьишки? – вспомнила Люба, оглядываясь. – Наверное, думают, что случился Всемирный потоп. Ничего, они ловкие, выплывут…
Так всегда было. Как только она настраивалась подумать о серьезных жизненных вещах, у нее сразу что-то случалось с мозгами и в голову лезла всякая белиберда.
Зато тревога о муравьях хоть немного отвлекала от другой, ужасной мысли.
А вдруг телефонный звонок в райском саду ей просто-напросто почудился?
Кто из молодежи не знает эти небольшие комнаты в ресторане «Магнолия», расположенные в полуподвальном помещении отдельно от основного зала, которые завсегдатаи привычно называют «закутками»?
Ничего особенного: действительно, укромные закутки со столиками на двоих, интимным полумраком и мгновенным обслуживанием.
Люба хорошо знала это место по прежним временам, когда приходила сюда вместе с Денисом и он уединялся в закутках с нужными людьми, обсуждая свои мужские дела.
Денис сидел за столом, подперев рукой щеку, и в первый момент Люба его не узнала. Он сильно похудел, побледнел, а при таком освещении и вовсе казался каким-то прозрачным, почти нереальным.
Люба с трудом сдержалась, чтобы не броситься ему на шею и убедиться, что это на самом деле он, а не привидение. Вот тебе и Париж, кругосветные круизы, уютное семейное гнездышко на берегу моря и прочие, до смерти обидные фантазии.
Что-то было непохоже, что все это время Денис где-то развлекался в свое удовольствие. Люба никогда прежде не видела его таким растерянным, прямо-таки затравленным.
Но она нашла в себе силы лишь сдержанно кивнуть и изобразить слабое подобие улыбки.
– Привет, – сказала она негромко.
– Привет, – ответил Денис и замолчал. Некоторое время они сидели молча, как два каменных истукана, и смотрели друг на друга.
– Выпить хочешь? – спросил наконец Денис, кивнув на столик.
Только теперь Люба заметила, что на столе уже стояли начатая бутылка коньяка, рюмки, какие-то закуски.
Она помотала головой: сначала в знак протеста, а потом в знак согласия. Он волнения у нее в горле почему-то застрял ледяной комок. Может, хоть глоток коньяка его растопит, пока она совсем не задохнулась?
Денис молча налил в пустую рюмку коньяк, и Люба сделала короткий обжигающий глоток. От волнения она забыла, что нужно было дождаться, пока Денис нальет себе тоже, чтобы за что-нибудь выпить вместе.
«Интересно, сильно ли будут дрожать руки, если закурю?» – подумала Люба, начала судорожно рыться в сумочке, но тут же вспомнила, что теперь ей нельзя курить. Но зачем-то продолжала делать вид, как будто все еще ищет зажигалку.
– Как твоя командировка? – поинтересовалась Люба как бы между делом, продолжая безуспешные поиски.
– Нормально, – тусклым голосом отозвался Денис.
– Закончилась?
– Не совсем, – помолчав, сказал Денис. – Завтра снова уезжаю.
– Ясненько… Ты потерял свои швейцарские часы? Может, думаешь, что я их украла?
– Да нет, что ты, что ты! – даже испугался Денис. – Просто пришло в голову, что ты могла их где-то видеть.
Наконец-то Люба нашла эту дурацкую зажигалку и зачем-то несколько раз пощелкала. Нужно ведь было куда-то девать глаза, руки, закипающие где-то в глубине слезы?
– Ты лучше у конвойного моего спроси, – пожала плечами Люба. – Такой рыжий верзила. Славка. Да знаешь ты его! Он мне всего полчаса дал на сборы, куда-то торопился. Или еще кого-нибудь из твоих.
– Они такие же мои, как твои, – сквозь зубы процедил Денис, налил себе в рюмку коньяку и тоже выпил.
Они сидели рядом, но были – как чужие. Даже пили каждый сам по себе, по одиночке, словно запойные пьяницы.
Ничего ужаснее такой встречи и представить было невозможно.
Больше всего Люба боялась выдать себя дрожащим голосом и старательно молчала. Если у него все нормально, то у нее чем хуже?
