крючки подбитой пушистым колонком ферязи, расстелил ее на алтаре, быстро скинул остальную одежку, закатился на камень и кивнул: – Я готов, мудрый Лютобор. Поехали.
Прежнего трепета, какого бы то ни было страха перед магией и тем, что ждет его по ту сторону пути, Андрей уже не испытывал. Седьмой раз вроде отправлялся. Привык к тому, что там, впереди, встретит он некую реальность, а не безмолвие смерти. Привык, увы, и к тому, что после обряда, как бы ни сложилась иная реальность, все равно он снова окажется здесь, на этом самом камне.
Колдун привычно забормотал молитвы, Зверев привычно стал проваливаться в горячую искрящуюся невесомость и…
– Не-е-ет! Нет! Сыно-ок!!!
– Проклятье… – Первое, что почувствовал Андрей, это сильнейшая боль в боку и спине, отчего с губ сорвался невольный стон. На языке ощущалась слабая солоноватость. Кровь? Или он плакал?
Зверев перекатился на бок, приподнялся на четвереньки, открыл глаза. Прямо перед ним был ковер. Дешевенький, войлочный. Неужели он опять попал в плен к татарам?
– Ты глянь, жив выродок!
Неодолимая сила рванула его за шиворот, приподняла, метнула в сторону. Он опять ударился спиной и завопил от самого настоящего, животного ужаса: на Зверева наступал монстр ростом, почти втрое превышающим человеческий, бородатый, в джинсовой куртке и штанах, в руках его поблескивал короткий узкий нож.
– Живой еще, гаденыш? – скривился монстр. – Ничего, мы это сейчас поправим. – Великан ткнул ножом ему в горло, другой рукой сжал пальцы на вороте, оглянулся через плечо: – Ну, скажешь, где деньги? Говори, не то враз кишки выблядку твоему выпущу!
– Нет, нет! Не трогайте его!
– Говори!
– Нет… Нету у меня денег, миленькие! – Женщина заплакала. – Нету… Отпустите его. Я принесу. Я найду, найду. Отпустите! Ребенка отпустите!
Андрей начал постепенно проникаться ситуацией. Никаких великанов здесь, естественно, не было. Просто он сам оказался старанием Лютобора в теле мальчонки лет семи от роду. Кроха глупая и беззащитная. В комнатке размером с его светелку в усадьбе двое широкоплечих вонючих жлобов, видимо, пытались ограбить женщину, одетую в одну лишь ночную сорочку, со связанными за спиной руками. Один держал заплаканную жертву за горло, прижимая к ее голове пистолет, второй избивал ее ребенка, добиваясь ответа о спрятанных ценностях. Ребенка – то есть его, Зверева. Причем малыша связывать никому и в голову не пришло – чего пацаненка бояться?
– Я скажу, – хлюпнув носом, сказал Андрей. – Я покажу, где.
– О как… – Хватка у Зверева на вороте ослабла, рука с ножом чуть отодвинулась. – Умный мальчик…
Договорить тать не успел. Андрей, чуть наклонив голову, со всей силы вцепился ему зубами в указательный и средний пальцы, сжимавшие рукоять ножичка, тут же схватился за лезвие с незаточенной стороны, выворачивая его в сторону большого пальца. От боли и неожиданности бандит ослабил хватку – Зверев завладел оружием, кинулся к женщине, жалобно крича:
– Мама, мамочка!
– Ах ты, выблядок! – несся следом крик боли и ненависти. – Ну, я тебе устрою! Ты у меня не просто сдохнешь, ты у меня сам о смерти просить станешь!
– Мама!
Андрей со всех сил старался выглядеть естественным: испуганным, ищущим спасения в маминых руках, – а потому бандит с пистолетом никакой тревоги не проявил. Поднял ногу, упершись подошвой Звереву в грудь, с силой пихнул:
– Пшел отсюда, щенок! Идрис, возьми его.
Мальчишка еле успел резануть грабителя по ноге с внутренней стороны и отлетел на спину.
– Вот проклятье! Кажется, он меня зацепил!
Грабитель еще не понимал, что он мертв. Бедренная артерия – одна из самых крупных в теле. Коли с одетым в броню рыцарем дерешься – цель номер один. Брони под латной юбкой нет, жила на самой поверхности, дольше двух минут человек с такой раной не живет – кровь течет быстро. На бедренную артерию Пахом всех холопов в первую очередь натаскивал.
– Вот гаденыш! Идрис, поймай его! Я хочу увидеть, как его кишки наматываются на твой нож!
– Не-ет!!! Не трогайте его!
– А ты заткнись, сука!
Бородатый Идрис шагнул к Андрею – но тот, пользуясь малым ростом, нырнул под стол и быстро пополз под высоким диваном у самой стены. Судя по мебели, Лютобор заслал его куда-то в пятидесятые годы двадцатого века. Может, в Советский Союз, может, в Европу или Америку. Бандит легко поднял диван, отшвырнул в сторону, ломая стулья, – но Андрей, пока руки того были заняты, проскочил к окну и побежал вдоль шкафа к женщине. Тать с пистолетом уже начал что-то понимать, тупо глядя в растекающуюся на полу лужу крови. Раны от острых клинков опасны еще тем, что боли от них зачастую и не чувствуешь, особенно в горячке боя. Думаешь – царапина, а на самом деле…
Бандит начал медленно сгибаться, взгляд его потух, тело обмякло – и он шумно грохнулся на пол; пистолет вылетел из руки, стукнулся рукоятью о паркет, подпрыгнул и закрутился на месте. Андрей сделал шаг к нему, поднял взгляд на Идриса. Тот мигом кинулся вперед, наклонился за оружием – и Зверев, облегченно вздохнув, сбоку ударил его ножом в горло, резанул вниз, вспарывая жилы, трахеи и артерии:
– Молодец. Иначе мне тебя было бы не достать, бугая такого.
