против восемнадцати. Король Фридрих, подражая Густаву-Адольфу, встал вместе с кавалерией на правом фланге. Там было недостаточно места, чтобы пехота могла развернуться, оттого часть ее пришлось выстроить сзади в виде буквы «Г»; особенности местности были таковы, что этот фланг выдвинулся далеко вперед, ближе к врагу.
Бой открыли пушки; выстрелы так сильно разозлили австрийскую конницу на левом фланге, что она без приказа бросилась в атаку и смела прусскую кавалерию, включая самого короля, который уже не участвовал в дальнейших событиях дня. Но когда австрийцы решили окончательно разделаться с неприятелем, ударив по флангу пехоты, оказалось, что им противостоит нечто более сильное, чем можно было представить. Пехота Фридриха-Вильгельма с доведенными до автоматизма движениями не подалась, а стояла крепкими шеренгами и обстреливала кавалерию. Пять раз австрийцы пытались атаковать этот крайний правый фланг пруссаков и пять раз отступали; наконец, когда сошлись пехотные ряды, наступление сломалось. Батальоны резерва развернулись вперед и окружили австрийский левый край, притом роботы-пруссаки со своими железными шомполами успевали выстрелить до пяти раз против двух раз у неприятеля. Солдаты Нейпперга не смогли устоять перед ними, учитывая численное превосходство прусской артиллерии, которая пробивала в австрийских линиях широкие бреши. Австрийские ряды смялись и растаяли в зимних сумерках.
На время Молвиц решил участь Силезии, а также поднял в Европе почти такой же громкий шум, как Брейтенфельд: здесь могущественная империя потерпела поражение от того, с кем считались так же мало, как с Сицилией. Демонстрация состоялась; было показано, что военная сила государства не обязательно пропорциональна его величине и рано отказываться от военных средств достижения целей. Тотчас Карл Альбрехт Баварский заявил претензию на все наследство империи, Август объявил о своих правах на его часть, а Франция поддержала их альянс силой оружия. Из-за этого Англия, уже вовлеченная в войну с Францией за заокеанские владения, была обязана поддержать Австрию, и началась Война за австрийское наследство.
Но таковы были публичные, немедленные последствия решающей победы Фридриха при Молвице. А в личном плане, который оказался более важным, Фридрих, который учился на всех своих ошибках и промахах с невиданным в истории смирением, долго и тщательно размышлял о ходе битвы. Его пехота устояла против лучшей европейской кавалерии – отлично! Значит, пехота, прошедшая школу Фридриха- Вильгельма, может повернуть вспять любую кавалерию. Маршал Шверин настоятельно советовал ему оставить поле боя после первой кавалерийской атаки, а потом выиграл битву; отлично, он никогда не будет покидать поле боя, а Шверин попал в опалу. Наибольшую роль сыграла вереница случайностей, из-за которых тяжелый правый край пруссаков нанес косой удар по австрийскому левому флангу. Фридрих в свое время прилежно изучил военную историю и обладал незаурядной памятью; ситуация напомнила ему о фиванце Эпаминонде, которого он никогда не забывал.
III
Если бы вы завели с высокопоставленным лицом экспансионистского государства беседу о плебисците или народном одобрении, он решил бы, что вы спятили; но миллион (если не больше) жителей Силезии, завоеванной Фридрихом, были очень довольны, что оказались под прусской пятой. Подавляющее большинство населения составляли протестанты, если не притесняемые австрийскими чиновниками- католиками, то испытывавшие некоторые затруднения. Кроме того, более справедливое прусское правление показало большую эффективность по сравнению с австрийским. Фридрих завоевал не только Силезию, но и ее смирение.
Но оставался человек, который никогда не смирился бы с пруссаками в Силезии, а именно Мария- Терезия, императрица и королева. Она считала Фридриха самым злобным и опасным человеком в Европе и не скрывала это; говорить так ее заставляла не только личная досада, но и затаенное в глубине души ощущение, что успех Фридриха поставил под угрозу всю систему, к которой она сама принадлежала. Суждение императрицы о Фридрихе выразилось в целом ряде дипломатических интриг и военных маневров. В 1742 году по настоянию британских друзей Мария-Терезия подписала мир, который в итоге оказался лишь перемирием. По условиям этого мира Фридриху оставалась Силезия, а она получила возможность напасть на Баварию и Францию. В 1743 году французы потерпели катастрофические поражения в Богемии и на Рейне. Бавария полностью оказалась под властью австрийцев, и Фридрих вступил в войну в качестве союзника Франции, в том числе для того, чтобы не в одиночку встретить возможное нападение восстановивших силы Габсбургов. В 1744 году он вторгся в Богемию и захватил Прагу, но был вынужден вывести войска под угрозой нападения на его коммуникации. В 1745 году австрийцы, получив нового союзника в лице Саксонии, ответили тем, что вторглись в Силезию, и получили на орехи при Гогенфридберге и Зооре. Подписанный мирный договор подтвердил результаты Молвица.
Все военные кампании характеризуются определенными особенностями. Война за австрийское наследство отличалась тем, что активные действия в ней вели нерегулярные части венгерской легкой кавалерии – пандуры, которые тучами окружали фронт и фланги австрийских армий. Это были настоящие варвары, которых использовали для того, чтобы сжигать города, устраивать набеги на лагеря и расправляться с найденными ранеными. Из-за них сильно осложнялось сообщение любой противостоящей австрийцам армии. Королю Фридриху пришлось приложить усилия, чтобы наладить разведывательную службу, сообщавшую ему о передвижениях противника. Фридрих создал кавалерийский корпус, основанный на принципах, которые заложил Фридрих-Вильгельм для пехоты: тщательная подготовка, идеальная точность и согласованность движений, а также взрастил плеяду выдающихся кавалерийских офицеров – Цитена, Зейдлица, Ротенбурга. В отличие от пандуров, это была не обычная легкая конница, а инструмент для ведения боевой разведки, такая служба была первая в своем роде.
Пехота не нуждалась в улучшении, разве что в усилении своего прежнего статуса. Фридрих заметил, что его пехотинцы не только стреляли вдвое быстрее противника, но и маневры совершали гораздо проворнее, и на этом он основал новую тактику. Пехота повзводно давала залп, делала под завесой дыма четыре шага вперед, одновременно перезаряжая оружие для следующего залпа, подходила близко к изрешеченным пулями вражеским рядам и атаковала, применяя штыки.
Что касается сражений, то все значительные битвы войны – при Хотузице, Гогенфридберге, Зооре – были методическим повторением Молвица. От раза к разу Фридрих выдвигал вперед тяжелый правый край, атаковал врага по косой и сминал его линию. Каждый случай отличался некоторыми деталями, но в основном шаблон не менялся, и его заметили за границами Пруссии.
IV
Таков был военно-исторический фон, на котором состоялся следующий акт. Политический фон частично определялся тем, что, добившись желаемого, Фридрих стал противником войны: «Надо покончить с ней, как врач вылечивает лихорадку». Но с имперской стороны теперь выступал граф Венцель Антон фон Кауниц, советник Марии-Терезии. Она не слишком охотно согласилась принять Баварию в качестве компенсации за потерянную Силезию, но мир, которым закончилась всеобщая война, не дал ей ни того ни другого. Мария-Терезия затаила неутолимую злобу на разбойника, отнявшего у нее целую провинцию.
Венцель Антон (который упражнялся в верховой езде в закрытом зале, боясь свежего воздуха, и держал дюжину котят, которых сменял, как только они вырастали) эксплуатировал ее злость и делал это во имя равновесия сил. Он утверждал, что присутствие новой могущественной силы в северной Германии (едва ли кто сомневался в новоявленном могуществе Пруссии, учитывая ее армии и приобретенные территории) лишило Австрию свободы действий и места в Европе, которое ей надлежало занимать. Чтобы Австрия смогла возродиться, чтобы французское влияние, господствовавшее в Европе с подачи Фридриха, было ослаблено, Пруссию необходимо раздавить. Австрия традиционно поддерживала связи с морскими державами – Англией и Голландией, но безнадежно было ждать, что эти протестантские страны поддержат выпад против протестантской Пруссии. Поэтому политический курс Австрии был направлен на заключение альянса с Францией и Россией, причем с первой можно было расплатиться землями в Италии и Нидерландах, а со второй – землями в Восточной Пруссии, поскольку ни одно из этих владений не являлось частью империи.
Такими доводами Кауниц убеждал императрицу. Договориться с Россией было нетрудно, ибо в России никогда не утихали честолюбивые стремления; кроме того, русская императрица Елизавета питала к Фридриху глубокую личную неприязнь. Франция и государства помельче – Швеция и Саксония – потребовали усилий, но Кауниц обладал невероятными дипломатическими талантами, и у него для каждого
