чтобы мстить мне, он всего лишь забрал участок.
— Надо было сначала подумать, что ты делаешь, а потом лезть в драку.
— Возможно, — мягко улыбнулся Йен. — По части драк мне с тобой не сравниться. Помню, ты и в детстве был грозой окрестных мальчишек. Не то, что я…
— Тебе никогда не хватало жестокости. Ты мог победить в нашей долине любого, но никогда не был беспощадным…
Йен не дал ему договорить:
— Как только ты встанешь на ноги, мы вместе пойдем к Бараку и потребуем, чтобы он вернул тебе участок.
Руэл задумался ненадолго.
— Нет.
— Очень разумно. — Йен повернул голову, чтобы внимательнее рассмотреть выражение лица брата. — Но совершенно не в твоем духе. Насколько я тебя помню, ты всегда исповедовал принцип «око за око».
— И не собираюсь отказываться от него, — отрезал Руэл. — Но сейчас, когда вопрос решился сам собой, пусть судьба отомстит за меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Жила на моем участке иссякла неделю назад, — торжествующе улыбнулся он, — и я заранее наслаждаюсь, представляя себе, как этот ублюдок будет горбить спину на участке, надеясь Бог знает на что, а получит не больше крупицы золотой пыли.
— Ясно. — Йен помедлил. — Значит, жила снова оказалась такой же небогатой, как и в Джейленбурге?
Руэл насторожился.
— А что тебе известно про Джейленбург?
— Только то, что ты застолбил там участок, пробыл шесть месяцев и затем бросил его. — Йен снова погрузил тряпицу в воду и слегка отжал ее. — Уехал искать счастья в Австралию, затем в Калифорнию, откуда перебрался в Южную Африку…
— Вижу, ты все разузнал про меня…
— На самом деле, не очень. Я заплатил одному молодому человеку, чтобы он отыскал тебя. Но ему всякий раз не удавалось застать тебя на новом месте, ты ускользал буквально за несколько дней, а то и часов до его приезда. К счастью, в Крюгервилле ты задержался чуть подольше. — Он покачал головой, прикладывая тряпицу ко лбу Руэла. — Ты уже больше не мальчик. Хватит гоняться за миражами.
— Это не миражи, — слабо улыбнулся Руэл. — Меня всегда интересовало только золото. И рано или поздно я добуду его.
Йен сокрушенно вздохнул.
— Ты всегда твердил мне, что найдешь богатейшую жилу и станешь самым состоятельным человеком во всей Шотландии.
— И найду.
— Ты убежал из Гленкларена, когда тебе было пятнадцать лет. И до сих пор ничего не нашел.
— Откуда ты знаешь?
Йен оглядел убого обставленную лачугу, поднял глаза к потолку, в котором зияли огромные щели.
— Если ты отыскал свое золото, значит, стал еще большим скупердяем, чем старик Ангус Макдоналд.
Лицо Руэла расплылось в широкой улыбке.
— Кстати, как поживает Мэгги Макдоналд? Вы уже поженились?
Йен опустил голову.
— Маргарет не сможет выйти замуж до тех пор, пока ее старик будет нуждаться в уходе.
— Он все еще лежит? Бог мой! В таком случае, вы не сможете пожениться до конца своих дней. Разве что на краю могилы.
— А это уж как Господу Богу будет угодно, — спокойно ответил Йен и переменил тему: — А что такое Циннидар?
Руэл сразу насторожился.
— Циннидар?
— Он крепко засел у тебя в голове. В бреду ты все время повторял это название.
— А что еще я говорил?
— Ничего. Только это слово… Циннидар.
Напряжение Руэла немного спало.
— Это просто одно место, где мне довелось побывать. Ничего особенного.
— Да. Где тебя только не носило все эти годы… Но настало время возвращаться домой и пускать корни. — Йен помолчал. — Отец умер.
— Я знаю. Твое письмо дошло до меня.
— Но ты ничего не написал в ответ.
— А какой в этом смысл? Уже много лет назад он перестал хоть что-то значить для меня. Так же, как и Гленкларен, — добавил Руэл.
— А я?
— И ты тоже — часть Гленкларена.
— Не стану отрицать этого, — улыбнулся Йен. — Мне дорог каждый камешек на нашей дороге, каждый прутик в саду и каждый побитый молью ковер в доме.
— Ну и возвращайся обратно.
Но Йена не так-то просто было переубедить, если он что-то решил.
— Только вместе с тобой. — Он опустил глаза вниз и не без усилия проговорил: — Ты же знаешь, что я не приезжал за тобой только потому, что был жив отец. Вместе вам было бы там слишком тесно. Старик был не прав. Но мне ничего не удавалось поделать с ним. Ты знаешь его упрямый характер. И все же я всегда чувствовал себя виноватым от того, что ты…
— Перестань казниться, — покачал головой Руэл. — Тебе нелегко было все время лавировать между нами, и я не ждал, что ты сумеешь переубедить его.
— А я надеялся до последнего, что он поймет свою неправоту. К сожалению, мне не хватало решимости…
На мгновение, глядя на Йена, Руэл почувствовал прилив теплых родственных чувств. Любовь? Какая ерунда! В его душе уже давно все перегорело. Любовь — опасная вещь. Она делает человека уязвимым. Вот почему никогда нельзя копаться в душе. Лучше скользить по поверхности:
— Ну и глупо с твоей стороны.
— Может быть, и глупо, — снова улыбнулся Йен, — но я собираюсь увезти тебя в Гленкларен.
Руэл смотрел на Йена со смешанным чувством раздражения и беспомощности. Брат всегда корил себя за то, что отец третировал младшего сына, и сейчас, судя по всему, хочет восстановить справедливость. Руэл слишком хорошо знал непоколебимое упорство, с которым Йен, приняв однажды решение, следовал ему до конца, независимо ни от чего.
— Зачем мне возвращаться туда? Что я там потерял?
Слова его, как он сам видел, не возымели никакого действия. И в первый раз за все это время Руэл понял, насколько серьезным препятствием для достижения желанной цели оказался неожиданный приезд брата. Ему и без того предстоит масса сложностей, и если Йен будет повсюду таскаться за ним, ни к чему хорошему это не приведет.
— Черт возьми! Надеюсь, ты не собираешься торчать здесь?
— К сожалению, придется.
— Убирайся к чертям собачьим. Оставь меня в покое.
— Как только мы ступим на палубу парохода, который повезет нас домой, ты ни разу не увидишь меня.
— Но я не собираюсь в Гленкларен. Как только я поправлюсь, я поеду в Казанпур.
— А не в Циннидар?
— Скажем так: Казанпур — это перевалочный пункт, откуда я попаду в Циннидар.
