него были сильные боли, и она дала ему чуть большую дозу успокоительных лекарств.
Выйдя в коридор, она тихо затворила за собой дверь.
Руэл, схватив ее за руку, увлек за собой. Скорее потащил.
— Что случилось? — повторила Маргарет, уже не пытаясь приглушить голос.
— Ты ухаживала не за одним больным и разбираешься в болезнях, — сказал Руэл.
— Ты заболел? — удивилась она, глядя на него.
— Джейн.
— Джейн здесь? — еще больше удивилась Маргарет.
— Перестань спрашивать. Идем быстрее.
— Но…
— У нее жар. Она никого не узнает. Лежит без сознания.
— Ты послал за врачом?
— Мне надо кого-то оставить с ней.
— Как она оказалась здесь?
— Это тебя не касается.
— Что ты сделал, Руэл?
Он молчал.
Маргарет поняла, что он не намерен посвящать ее в свои дьявольские затеи.
— Я не знаю, смогу ли ей помочь.
— Попытайся! — Он отворил стеклянную дверь, что вела на террасу, и, запинаясь, проговорил: — Пожалуйста.
Боже, должно быть, Руэл в полном отчаянии, если готов умолять о помощи.
— Хорошо, я попробую сделать все, что в моих силах.
Маргарет вышла из домика-пагоды и затворила за собой дверь.
— Ей уже лучше.
На щеке Руэла дернулся мускул.
— Слава Богу!
— Жар немного спал. Она пришла в сознание. По крайней мере настолько, что способна отвечать на вопросы врача. Он считает, что жар пройдет через несколько часов.
— Что с ней?
— Приступ малярии. Она подхватила ее в Казанпуре. Болезнь периодически возвращается.
— Она никогда не говорила мне о ней.
— И мне тоже, — сказала Маргарет. — А я знаю ее уже три года. Она не из тех женщин, которые сознаются в своих слабостях. — Маргарет размяла затекшие плечи. — Мне пора возвращаться к Йену. Скоро он проснется. Днем я снова навещу ее.
— Нет. Теперь я сам буду заботиться о ней.
— По Джейн видно, что ты весьма преуспеваешь в этом.
Его передернуло.
— Джейн будет неловко встречаться с тобой.
— Она знает меня достаточно хорошо и понимает, что я не буду стыдить ее за твои грехи. — Она встретилась с ним взглядом. — Может быть, ей будет лучше, если она переберется во дворец?
— Она не захочет.
— Думаю, что захочет. Джейн никогда не признавалась, но она всегда боялась тебя.
— Больше не боится, — криво усмехнулся Руэл. — Это у нее прошло.
Маргарет пристально взглянула на него.
— Почему она оказалась здесь?
— Тебя это не касается.
— Может быть, ты и прав. — Маргарет поняла, что не хочет взваливать на себя еще одну тяжесть. Кто она такая, чтобы отчитывать Руэла, если сама в последнее время испытала то же самое искушение? — Но я прошу тебя только об одном…
— О, Господи! Неужели ты думаешь, что я залезу к ней в постель, когда она не в состоянии пошевелить рукой? — взорвался Руэл.
Что бы ни произошло между ними, болезнь Джейн потрясла Руэла. Неизвестно, будет ли это продолжаться долго, но в настоящую минуту Джейн была в безопасности.
— Если я тебе понадоблюсь, дай мне знать. — И Маргарет зашагала по тропинке, что вела к дворцу.
Руэл был бледен, как мертвец. Сквозь пелену тумана, застилавшую глаза, Джейн видела, какое у него изнуренное, измученное лицо. Нужно что-то делать. Надо сказать ему, что сегодня ночью она сама будет присматривать за Йеном. Хотя надежды на то, что уступит свое место у постели брата, почти нет. Руэл говорит, что Йен все время ускользает от него. И если он не будет прикладывать постоянных усилий, чтобы вытащить его из мрака, Йен умрет.
— Ты должен отдохнуть.
Руэл склонился над ней:
— Что?
— Тебе нужно как следует отдохнуть. Ты выглядишь таким бледным… — нежно сказала Джейн и запнулась, полностью придя в себя. Ничто здесь не напоминало комнату в Казанпуре, где они боролись за жизнь Йена…
— Это тебе надо отдохнуть. — Руэл взял стакан и поднес к ее губам.
Джейн послушно сделала глоток.
— Я больна?
— У тебя был приступ малярии. Врач сказал, что это сравнительно слабый приступ. — Он сжал губы. — Но мне он не показался таковым.
Джейн вспомнила, будто это происходило во сне, как на нее смотрел врач, задавал какие-то вопросы и разговаривал с кем-то, кто находился по другую сторону кровати.
— Маргарет тоже была здесь?
— Да. Почему ты мне не сказала, что больна малярией?
— Зачем? — нахмурилась она. — Мне пора возвращаться в лагерь.
— Я послал Ли Сунгу записку о том, что ты задержишься.
— Это моя вина. Я забыла принять квингбао после того, как приехала сюда.
— Квингбао?
— Старинное китайское средство. Ли Сунг лечил меня этой травой, когда я впервые заболела в Казанпуре.
— И ты постоянно принимаешь ее?
— Нет, не все время. Только когда чувствую приближение приступа.
— А сколько ты принимала его в Циннидаре? — спросил он.
— Четыре недели.
— Бог мой!
— Приступы мучили меня только ночью.
— Подрывая силы. — Он вцепился в подлокотник. — Ты приехала сюда уже совсем больной. В нормальном состоянии ты ни за что бы не решилась пойти на это.
Оглядываясь назад, на тот непонятный, видимый, как в тумане, отрезок времени, Джейн уже не могла бы сказать, так оно или нет.
— Не знаю. Впрочем, какое это имеет значение. В прошлом году, в Гленкларене, у меня тоже был приступ. Через день я вернулась на мельницу.
— Такой же серьезный приступ, как и сейчас?
Она покачала головой.
— Но это не означает, что я буду отлынивать от работы. — Она замолчала и вяло спросила: — А почему тебя это так занимает?
— Потому что мне нужна… — Он отвел глаза в сторону, к тому месту, где стоял стакан. — Потому что
