населяющих его чудовищ.
– Ты ненормальная, Бесс. Я просто обязана постараться спасти тебя от тебя самой. – Эмили, не надо со мной так! Пожалуйста, Эмили. Не сейчас. Я слишком устала.
Эмили протянула руку и нежно погладила Бесс по щеке.
– Это из-за твоей работы. Ты чересчур возбудима, ты постоянно куда-то мчишься. Понятно, что тебе тяжело. А тут еще этот твой нелепый брак с Кремером…
– Спокойной ночи, Эмили.
Эмили поморщилась.
– Ну хорошо, в моем распоряжении целых две недели. – Она отвернулась от сестры, натянула спальный мешок на подбородок и добавила:
– Надеюсь, после Тенахо ты не будешь такой колючей.
Бесс закрыла глаза и попробовала расслабиться. Она действительно устала и думала, что заснет, едва коснувшись головой подушки. Но заснуть никак не удавалось.
Приходилось признать, что Эмили в чем-то права. Она и в самом деле совершила множество ошибок. Неудачный брак, метания в поисках подходящей работы… Ее личную жизнь можно считать сплошным кошмаром, но у нее как-никак есть любимая профессия, она хорошо зарабатывает, коллеги уважают ее. Конечно, на ее пути попадаются шипы; так что ж, с этим придется смириться, Данзар – исключение, а не правило. Она за всю жизнь вполне могла не узнать, что на земле может существовать подобный ужас.
Зато сейчас ей предстоят две недели мирного существования. Она будет, зевая, снимать на пленку городские площади, наслаждаться покоем и постарается хоть на время забыть о мире насилия и жестокости.
* * *
Когда Кальдак добрался до лагеря, грузовики с оборудованием уже прибыли. Гальвес распоряжался установкой аппаратуры.
Кальдак молча наблюдал за работами. Когда суета закончилась, Гальвес подошел к нему и злобно усмехнулся.
– Забрал бы ты сразу свои штучки. Или ты и без них можешь обойтись? Ты случайно не умеешь ходить по воде?
– Потом я заберу свое.
– Слушай, а откуда ты знал, что тебе все это здесь понадобится? Эстебан ведь очень старался держать свои приготовления в тайне. Хотя мне-то, разумеется, многое было известно.
«Эстебан был прав, – решил Кальдак. – Гальвесу даже не хватает ума держать язык за зубами».
– Эстебан послал меня за донесением из Мехико.
Гальвес покачал головой.
– Ничего нет. Я проверял пятнадцать минут назад. Два факса от Хабина и один от Морриси.
– От Морриси?
Гальвес удивленно вскинул брови.
– Морриси постоянно звонит ему и шлет факсы. Ты что, не знал? Наверное, они не так уж и ценят тебя.
– Не исключено. Но Эстебану очень нужно получить донесение. Может, еще раз посмотришь?
Гальвес пожал плечами и скрылся в палатке. Кальдак последовал за ним.
– Ничего, – бросил ему Гальвес.
– Точно? Может, бумага кончилась? Проверь-ка память.
Гальвес склонился над аппаратом.
– Да говорю тебе, не было ничего. Эй, пусти…
Рука Кальдака обвилась вокруг горла Гальвеса. Теперь достаточно было одного движения, чтобы свернуть ему шею.
– Привезли? – Эстебан уже спешил к джипу. – Что-то долго.
Кальдак передал ему факс.
– Две женщины решили попутешествовать. Никакого отношения к правительственным кругам. Доктор Эмили Корелли, 36 лет, детский хирург, обширная практика в Детройте. Мужа зовут Том, у него строительная фирма. Дочь Джули, 10 лет.
– А кто вторая?
– Ее сестра, Элизабет Грейди, 29 лет, разведена. Фотожурналист.
– Она журналистка? – Эстебан нахмурился. – Вот это мне не нравится.
– Работает по разовым контрактам.
– Все равно мне это не нравится. Почему она приехала в Тенахо?
– У нее заказ от журнала для туристов.
– Но почему именно сейчас?
Кальдак пожал плечами.
Эстебан направил луч фонарика на фотографии обеих женщин, переданные по факсу. Совершенно не похожи. У Корелли темно-каштановые волосы, гладко зачесанные назад, и тонкие, правильные черты лица. А у Элизабет Грейди вздернутый нос, рот великоват и глаза слишком широко расставлены. Коротко подстриженные кудрявые волосы сильно выгорели на солнце.
– Надолго они явились?
– На две-три недели. – Кальдак помолчал. – За это время их никто не хватится, полковник. У них есть мобильный телефон, но сейчас они уже въехали в мертвую зону. Телефоны в Тенахо, как правило, работают неважно, так что, может, еще неделя пройдет, прежде чем телефонная компания догадается, что связь оборвана, и вышлет ремонтную бригаду.
– Да, вы правы.
– Препятствия нужно устранять. Зачем вам пускать этих женщин в Тенахо? К тому времени, как начнутся поиски, я успею спрятать их так, что никто никогда не найдет. – Настойчивости вам не занимать.
– Позвольте я займусь ими сегодня ночью. Так будет разумнее всего.
– Я сам решу, что разумно! – отрезал Эстебан. Наглость подчиненных его раздражала. – Вы не имеете представления, что поставлено на карту.
– И не намерен выяснять: я не хотел бы умереть, как Гальвес.
Эстебан пристально взглянул Кальдаку в глаза.
– Вот как? Уже?
Кальдак, казалось, удивился.
– Конечно.
Эстебан почувствовал прилив радости – он по-прежнему прочно держал власть в своих руках. Но даже это счастливое ощущение власти не захватило его целиком: равнодушие Кальдака портило ему настроение.
Эстебан скомкал факс.
– Ваш план отклоняется. Мы дадим им въехать в Тенахо.
Кальдак безмолвствовал.
«Он недоволен, – злорадно отметил про себя Эстебан. – Это хорошо». Не исключено, что следовало бы позволить Кальдаку исполнить намеченное, но Эстебана уязвляло отсутствие подобострастия в поведении Кальдака. Впрочем, все это не так уж важно.
Конец в любом случае один.
– Вы вернетесь в лагерь? – осведомился Кальдак.
– Нет, пока останусь здесь.
Кальдак отъехал, а Эстебан отдался созерцанию холмов. Ему хотелось побыть одному. Стояла ясная ночь, и ни облачка не было над вершинами дальних гор. Он уже решил, что ему самому ехать в Тенахо небезопасно, но предвкушение – это тоже хорошо. Он запустил свой план в действие и теперь имеет право на удовольствие. Хабин зациклен на политике, он не понимает до конца значения того, что здесь произойдет. Зато Эстебан почти воочию видел нависшего над Тенахо апокалиптического зверя, готового
