– Попытайся сам. Мои взгляды на нее не действуют.
– Правда? Это уже интересно. – Йел опять улыбнулся Бесс, и на сей раз она неожиданно для самой себя ответила ему улыбкой. – Тогда я сдаюсь на милость победительницы. Не осчастливите меня чашечкой кофе? Я примчался сюда сразу из аэропорта.
– Хорошо, если только это не предлог, для того чтобы выставить меня отсюда и поговорить с Кальдаком наедине.
– Признаюсь, именно это было у меня на уме.
Бесс пришло в голову, что Йел сейчас похож на мальчишку, которого застукали с запретной банкой варенья.
– В таком случае варите себе кофе сами. С меня довольно секретов.
– Как угодно. Просто мне не хотелось лишний раз волновать вас. – Он повернулся к Кальдаку. – Рамсею стало известно, что за человек здесь действует по поручению Эстебана. Ему сообщили из городской полиции, что в городе находится Марко Де Сальмо.
– Значит, Де Сальмо… – задумчиво повторил Кальдак. – Мне знакомо это имя.
– Но ты не видел его?
– Только один раз, в Риме. Причем издалека.
– Какие о нем отзывы?
– Мастер.
– Ты смог бы его узнать? – быстро спросила Бесс.
– Вряд ли, – ответил Кальдак. – Надо попросить Рамсея достать его фотографию.
Йел покачал головой.
– Увы. На Де Сальмо нет полицейского досье.
– Как это может быть? – вскинулась Бесс. Йел пожал плечами.
– Он возник три года назад буквально из ниоткуда. Возможно, даже имя вымышленное. Мы ничего не можем проверить. Информации на него у нас нуль.
«Так или иначе, убийца обрел имя, – отметила про себя Бесс. – Его зовут Марко Де Сальмо».
Йел обратился к Кальдаку:
– Ты просил меня заняться сбором информации об Эстебане, но ничего нового мне узнать не удалось.
Кальдак тихо выругался.
– А что вообще вам о нем известно? – заинтересовалась Бесс.
– Эстебан вырос в трущобах Мехико, – заговорил Кальдак. – В семье было двенадцать детей. Отец – чернорабочий. Мы откопали некую сеньору Дамирес, она была социальным работником, курировала тот район и помнит семью Эстебана. По ее словам, они ютились в двухкомнатной лачуге и вечно голодали. Там везде кишели крысы, и Эстебан дважды за один месяц попадал в больницу. Оба раза его серьезно искусали крысы. Ему было тогда десять лет.
– Они кусали его одного? А других детей – нет?
– Видимо, особенно вкусным крысы сочли Эстебана, – заметил Йел. – Кроме того, ему приходилось спать на полу.
– После этих случаев его жизнь повернулась к лучшему, – продолжил Кальдак. – Месяц спустя умер его брат Доминго, и Эстебан занял его кровать. А после смерти старшей сестры им уже почти хватало еды.
– Отчего они умерли?
– Пищевое отравление.
– Знаешь, такое впечатление, что это Эстебан постарался, – негромко сказала Бесс.
– Не исключено. Правда, наша сеньора Дамирес говорит, что в тех социальных слоях пищевые отравления – вовсе не редкость. Когда ребенок голоден, он тащит в рот все, что под руку попадется. – Кальдак помолчал. – Но, как бы то ни было, он наверняка сообразил, насколько выгоднее быть единственным ребенком.
– Что, потом еще кто-то умер?
– За пять лет умерли еще три сестры и четверо братьев.
– Причина?
– Трое отравились, двое утонули, и двоих зарезали на улице.
– И это не вызвало подозрений?
– По правде говоря, нет. Сеньора Дамирес вообще восхищается Эстебаном. Говорит, что это был очень учтивый, старательный, работящий ребенок. Почти не пропускал школу – случай для тех кварталов исключительный. Он сам пробил себе дорогу в жизни. В шестнадцать лет пошел в армию… В общем, гордость своего района.
– А родители его живы? – продолжала допрос Бесс.
– Отец погиб во время землетрясения, когда Эстебану было двенадцать. Мать тогда же получила тяжелые повреждения и прожила после этого всего три года.
– Значит, кроме Эстебана, осталось двое?
– Нет, последний брат умер восемь лет назад. Сестра Мария пять лет назад вышла замуж за генерала Педро Карминдара. Сейчас ей двадцать один год, а ему шестьдесят девять. Их, кстати, познакомил Эстебан – он служил под началом Карминдара.
– И что говорит сестра?
– Она отказывается о нем говорить. Напуганный кролик.
– Наверное, потому она и жива до сих пор, – заметила Бесс.
– А ее нельзя как-нибудь использовать? – поинтересовался Йел.
– Не вижу зацепок. А кроме того, – добавил Кальдак, – несправедливо было бы подвергать ее смертельной опасности.
– Ого, я слышу голос милосердия! Ты, Кальдак, становишься сентиментальным. – Йел подмигнул Бесс. – Теперь не удивляюсь, что его некогда устрашающий взор вас не пугает. Он становится сентиментальным.
– Я бы так не сказала, – отчеканила Бесс. – Ну, кажется, мы обо всем поговорили? Можно идти варить кофе?
Йел торжественно поднял руку.
– Официально заявляю: у меня все.
Бесс наконец отправилась на кухню, а перед глазами ее стояла страшная картина. Крысы вгрызаются в живую плоть… Жуть! Но еще страшнее, когда из-за крыс маленький мальчик убивает брата. Причина – и следствие.
Так рождаются чудовища.
– Она как будто отлично держится. – Йел кивнул на закрытую дверь кухни. – Крепкая дама?
– Временами, – ответил Кальдак. – Во всяком случае, она умеет бороться за жизнь.
– Боюсь, в Новом Орлеане ей недолго придется бороться.
– Она не уедет.
– Насколько я понимаю, ты решил помериться силами с Рамсеем?
– Черт возьми, я не позволю поступить с ней как с бессловесной скотиной! – горячо воскликнул Кальдак. – Она такого не заслуживает.
Йел тихо присвистнул.
– Тогда не завидую тебе. Рамсей так просто не отступит.
– Думаешь, я не понимаю? Рамсей не менее опасен, чем Де Сальмо. Именно поэтому я попросил тебя приехать. Мне… Возможно, мне придется отлучиться. А ей нужна защита.
– Рамсей мог бы обеспечить ей охрану.
– Я не уверен, что Рамсей сделает все должным образом. Его волнуют только образцы крови. А тебе я верю.
Йел покачал головой.
– Меня прислали сюда не за этим. У меня есть задание.
– Твое задание – Эстебан. А он может объявиться здесь.
– А может и не объявиться.
