домой в Атланту. Нельзя бросить ее здесь; если Сара навсегда исчезнет из настоящего, пусть картина с изображением старого дома и лица Дэмьена хранится у ее родителей.
Молодая женщина вышла посидеть на заднем крыльце. Она смотрела на прекрасные деревья, окружающие дворик, и думала о том, что делать. Время, отпущенное ей в настоящем, истекло, а ответы она так и не получила. Хоть бы какой-нибудь знак, намек! Но у нее нет ничего, кроме этого странного сна, который она не может разгадать.
Сара вообще многое так и не поняла — парадокса с окном во времени, тайну Каспера, который исчез и из прошлого, и из настоящего.
Каспера, возможно, и в живых-то уже нет, а Сара так и не поняла, почему он мог перемещаться из одного века в другой беспрепятственно, а она — нет. Мадам Тю сказала, что она «не укоренилась» и что она должна «верить». А она до сих пор не знает, как сделать свою веру достаточно сильной для того, чтобы эта вера могла удержать ее в прошлом.
Одно она знает точно из всей этой путаницы: что она любит Дэмьена, ужасно по нему скучает и рвется к нему изо всех сил.
А в последнее время ее мучит еще одно соображение: если она не укоренится в прошлом, а ребенок укоренится, значит, ему суждено жить там с Дэмьеном без нее. Когда-то Дэмьен сказал самоотверженно, что малыш — это его дар ей и что он никогда не отберет свой дар обратно. Она тоже должна научиться самоотверженности. Ребенок ведь не ее собственность: у него своя судьба, и ее долг — не мешать, но помочь ему узнать, в каком веке его место.
Значит опять нужно отправляться в прошлое. Может быть, на этот раз она укоренится там и останется с Дэмьеном навсегда.
На другой день Сара упаковала свою картину и отправилась в Меридиан. Она послала картину родителям в Атланту, а потом поехала на назначенную встречу с Джефферсоном Болдуином. Все бумаги были готовы, в том числе последние документы о наследстве Эрики Дэвис, завещание Сары, введение Болдуина в права поверенного. Сара все подписала и заплатила за подготовку новых документов. Она попросила м-ра Болдуина подождать три месяца, объяснив это тем, что за этот срок ее намерения могут измениться. Он согласился. Поблагодарив его за все, что он для нее сделал, Сара ушла, чувствуя великое облегчение от того, что все ее дела в настоящем улажены.
Направляясь домой, она проехала мимо коттеджа мадам Тюше и заметила негритянку. Она подрезала розы. Сара остановилась и окликнула ее. Та отложила секатор и подошла к машине. На ней была уже знакомая Саре шляпа с обвислыми полями, цветастая блузка и трикотажные брюки. Она глянула из-под шляпы, и ее приветливые шоколадно-коричневые глаза встретились со взглядом молодой женщины.
— А, добрый день, милочка. Вы заходить пить чай с мадам?
Сара с радостью приняла приглашение. На душе у нее потеплело при мысли о том, что она навестит эту женщину, ставшую ее другом, поделится своими сомнениями с этой доброй душой.
Когда они сели за стол в элегантной столовой и стали пить чай, мудрая негритянка сразу же приступила к делу.
— Вы там быть?
Сара тут же поняла, что она имеет в виду.
— Да. Целых семь месяцев.
Оглядев Сару, мадам улыбнулась.
— Вы скоро родить?
— Очень скоро.
— И вы вернуться сюда за ответом?
— Да, — тяжело вздохнула Сара.
— Но ничего не находить?
Сара покачала головой, изумляясь проницательности мадам.
— Нет, почти ничего. Откуда вы все это знаете?
— Мадам знать. Вы беспокоиться насчет ребенка, детка?
— Да. — Сара поставила чашку, и все ее тревоги разом вырвались наружу. — О мадам, я в растерянности. Я люблю Дэмьена, но я так и не выяснила, где мое место. — Она помолчала и прижала руку к животу. — И где место моего малыша.
— Вы еще не верить, — просто сказала мадам.
— Я пытаюсь. Я очень стараюсь.
— Нужно иметь веру, детка.
— Знаю. — Молодая женщина махнула рукой в отчаянье. — Но что если ребенок будет, как я, — не укоренен в прошлом?
Мадам подумала, а потом сказала:
— Где ребенок родиться, так он жить.
— Откуда вы знаете? — удивленно спросила Сара.
— Знаю, — пожала она плечами.
— Значит, я должна родить в прошлом?
— Это вы решить сами, детка.
— Не знаю, что делать. Я уже совсем запуталась.
Мадам положила свою морщинистую коричневую руку на руку Сары.
— Тогда найти спокойное место, детка. Долго думать там.
Сара только рассмеялась.
— Ох, мадам, если бы раздумьями можно было что-нибудь уладить, я бы уже давно нашла все ответы. Честно говоря, я думала над своими проблемами столько, что окончательно зашла в полный тупик. Мне нужно что-то конкретное, какой-то знак, который указал бы, в каком направлении двигаться.
Мадам кивнула.
— Кто знать, может, знак и появится.
— Может быть, — храбро сказала Сара. Ребенок шевельнулся в ее чреве, и она вздохнула. — Ну, спасибо за помощь и за чай, мадам. Я, пожалуй, пойду.
— А можно я попросить вас об одном одолжении?
— Конечно.
— Подвозить меня до плантации, мне нужно навестить там подругу.
— Подругу?
Мадам кивнула.
— Она белая леди. Она жить рядом с вами — у болота. Я раньше работать у нее. Завтра у нее день рождения. Ей девяносто шесть лет.
— Девяносто шесть лет! — Мысли замелькали в голове у Сары. — Я, кажется, знаю, о ком вы говорите. Это, должно быть, та старая женщина, которую я иногда встречала у болота. Я ее окликала, но она никогда не отвечает.
— Она плохо слышать.
— А как зовут вашу подругу?
— Ее звать Элисса.
— Элисса!
И тут Сара, похолодев, поняла: вот он, искомый знак!
Вот ответ, который так отчаянно нужен ей. Она вцепилась в руку негритянки и заговорила хрипло и бесстрастно:
— Элисса. О Боже! Мне уже больше года снится сон, в котором кто-то произносит слова:
ГЛАВА 32
