его обитателей. — Гейдж развернул коня. — Я оставляю здесь солдат для вашей защиты, но не покидайте лагерь.
Она сжалась.
— Оставляешь? А сам ты куда?
— За муженьком леди Эдвины. Он не мог уйти далеко.
Страх волной прокатился по ее телу. Она уже решила, что он в безопасности, а теперь он уезжал навстречу смерти.
— Ты не найдешь его. Он слишком хорошо знает эти леса.
— Один из людей Лефонта отличный охотник. У нас есть шанс…
— Ты не можешь рисковать собой! — рассердилась Бринн. — Что, если пожар — уловка, чтобы выманить тебя и расправиться на открытой местности? А если он сейчас собирает своих вассалов, намереваясь из засады убить тебя?
Он изучающе посмотрел в ее лицо.
— А почему тебя это так волнует? Разве наказанием убийце не должна стать его смерть?
— Как ты не понимаешь? Пределу жестокости не видно конца.
— А если я убью лорда Ричарда, ты тоже станешь считать себя виноватой?
— Да, ведь именно я привела тебя сюда.
Он тихо выругался.
— В один прекрасный день тебе не мешало бы переговорить с Господом. Ты явно считаешь себя ответственной за все смертные грехи мира. — Он натянул поводья, сдерживая лошадь. — Если я убил твоего мужа, то это моя вина, и только моя. Если от моего меча падет лорд Ричард, то его смерть тоже останется на моей совести. Это мое желание, мой поступок. И ты здесь ни при чем. — Он поднял руку. — Лефонт!
И помчался галопом с холма в сопровождении Лефонта и его солдат.
10
— Вы живы, — прошептала Алиса. — Я не думала увидеть вас больше, миледи.
— Слава Богу, ты очнулась! — улыбнулась ей в ответ Эдвина. — Бринн будет рада. Она сильно беспокоилась о тебе. Сейчас я ее позову.
— Не сейчас. — Алиса попыталась поднять руку и задержать ее. — Пожалуйста, подождите. Мне надо что-то сказать вам.
— Не сейчас. Ты сильно ударилась, и тебе надо отдохнуть.
— Я хотела остановить его. — Алиса говорила торопливо, испуганно глядя по сторонам. — Он держал факел, а я знала… Я видела, как он запер дверь, и побежала за ним. Я грешна перед вами, но я бы никогда…
— Тихо, тихо! — Эдвина ладонью закрыла ей рот. — Ты ни в чем не виновата передо мной.
— Я путалась с вашим мужем. У меня от него ребенок.
— Знаю. Я слышала все, что ты рассказала Бринн.
— Слышали? И промолчали?
— А о чем говорить? Тебя он заставил согрешить против твоей воли.
Алиса покачала головой.
— На исповеди священник сказал, что грех лежит на мне и что я соблазнила лорда Ричарда.
Эдвина криво усмехнулась.
— А мне падре сказал, что мой грех в непокладистости и неуступчивости супругу, иначе Господь послал бы мне ребенка. Сдается, что женщины служат для прикрытия всех мерзостей мира, а мужчины невинны, подобно деве Марии.
— Священник сказал вам, миледи, такое? — Алиса покачала головой. — Неправда. Нет ни одного человека на свете добрее и нежнее, чем вы.
— Нежнее, — в раздумье повторила Эдвина. — Бледное, неживое слово… Мне оно не нравится. — Она погладила Алису по руке. — Похоже, в последнее время мы обе слишком нежны.
— Такова участь женщин.
— К этой участи ее приговорили мужчины. — Эдвина пыталась увидеть в лагере Бринн. — Бринн другая. Не поучиться ли нам у нее?
— Вы правда верите мне? — волновалась Алиса. — Я никогда не желала…
— Верю. — Эдвина бережно отвела волосы с лица Алисы. — Ты всегда хорошо обращалась со мной, Алиса. С какой стати мне думать, что ты хотела причинить мне вред?
— Ребенок… — приподнялась Алиса на лежаке. — Не пойму, почему Господь послал его мне, а не вам. Для меня он только обуза, а вы так о нем мечтали.
— Да, я очень хотела ребенка. — В атом заключался весь смысл ее жизни в Редферне. Пройдет немало времени, прежде чем она разберется, где правда, а где ложь, но в рождении ребенка для нее заключалась вся радость бытия. Беременность делала ее счастливой, но каждый раз она заканчивалась смертью ребенка и тогда наступала кромешная тьма. — Младенец — чудесный дар.
— Может, для знатной жены богатого лорда. — В голосе Алисы послышались горькие нотки. — Но не для нищей служанки без мужа. Тогда ребенок — только позор.
Эдвине стало стыдно. Она переживала только свою собственную боль, свои заботы, а Алиса попала под более коварный удар судьбы. Мир оказался жесток к той, которая нарушила церковные заповеди и людские законы, даже если ее насильно заставили сделать это.
— Стыдиться надо не тебе, а Ричарду, — сказала Эдвина. — А… с ребенком всегда тяжело.
Впрочем, в отличие от Алисы Эдвина приняла бы на себя такое бремя с радостью, даже если бы ради него пришлось испытать позор.
Эдвина взглянула с холма на догоравший Редферн.
— Я теперь не знатнее тебя. У меня нет больше ни мужа, ни отца, ни дома. Возможно, тебе будет проще, чем мне. Ребенком меня учили заниматься домашним хозяйством, но ты умеешь зарабатывать себе на хлеб. Такому умению можно только позавидовать и поучиться у тебя.
Алиса недоверчиво смотрела на нее.
— Честное слово! — продолжала Эдвина. — Научишь меня тому, что умеешь делать? Мне нечего дать тебе взамен. Я даже не знаю, хорошо или плохо у меня получится. Помнится, приехав в Редферн, к Ричарду, я не была глупой, но ему это не нравилось. Он хотел отучить меня думать. Ему ничего не было нужно, кроме моего тела. — И она отдавалась ему безвольно, по его прихоти, пока он не исчерпал ее до дна. — Я сама, похоже, больше тебе в тягость, чем ребенок.
— Нет, нет! — поспешила ответить Алиса. — Я с удовольствием помогу вам, миледи.
— Зови меня Эдвина, я тоже сделаю для тебя все, — улыбнулась Эдвина, — когда смогу.
Алиса не могла скрыть своего смущения.
— Эдвина?
— Я же сказала, что больше не знатная леди. — Эдвина поднялась с колен. — Я такая же женщина, как и ты, и давай будем заботиться друг о друге. А теперь закрой глаза и спи. Я схожу за Бринн. Она будет рада увидеть тебя уже бодрой.
Алиса покорно закрыла глаза.
Эдвина почувствовала прилив гнева. Алиса всегда отличалась мягкостью нрава и скромностью, и надо же было Ричарду так жестоко с ней обойтись! Неужели всем добрым женщинам уготована столь ужасная доля?
— Ты взволнована. — К ней подошел Малик. — Тебе не под силу ухаживать за Алисой, да и не следует, я прекрасно бы справился вместо тебя.
— А почему бы мне… — Она настолько погрузилась в свои безрадостные думы, что не сразу вникла в смысл его слов, а когда она поняла, что он имел в виду, предлагая ее заменить, то выплеснула на него весь бушевавший в ней гнев. — Ты считаешь, мои чувства настолько уязвимы, а душа так заплевана и ранена,
