Эдвине.
— Гейджу станет не по душе, если здешние мужчины станут торговаться так же яростно, как и их жены. Мне удалось договориться всего о пяти домишках, да и то втридорога. — Малик кивнул на небольшой домик на берегу. — Для Гейджа и для тебя, Бринн, — сказал он и, повернувшись к Эдвине, добавил: — Вы с Алисой займете вон то жилище, а Лефонту с его людьми придется разместиться в трех остальных.
— А как же ты? — спросила Эдвина.
— Лягу у вашего порога.
— Как это?
— Только так я смогу доказать, что не неженка. — Малик принял героическую позу. — Свернусь у дверей, подставив лицо холоду, всегда готовый отразить любую беду от вас, даже под угрозой схватить жуткую простуду, которая унесет меня из этого бренного мира, — мрачно добавил он.
— Разрешаю тебе пролежать часа два! — усмехнулась Эдвина.
— Увидишь. — Малик завернулся поплотнее в накидку и направился к Лефонту. — Идите в дом и согрейтесь, пока я займусь размещением всех остальных на этом заброшенном побережье. — Он вздохнул. — Кроме себя самого.
— Он что, и вправду решил улечься у дверей? — нахмурилась Эдвина, глядя ему вслед.
— Я бы не удивилась, — ответила Бринн.
— Надо помешать ему, — встревожилась Эдвина. — Он только после болезни, и упрямство не доведет его до добра.
— Он сейчас здоров, как никогда.
— И все же это безумие. Скажи ему, чтобы он не вздумал сделать так, как пообещал.
— А почему ты сама ему не скажешь?
— Потому что только этого он и ждет от меня. Хочет услышать, как он силен. Так вот, я не стану ничего говорить.
— Но почему?
— Потому что он каждый раз… Не стану, и все! — Эдвина окликнула Алису, разговаривавшую с Лефонтом. Рядом стоял Малик. — Нам есть где укрыться, Алиса. — Эдвина с вызовом посмотрела на Малика. — И наверняка там найдется теплый уютный очаг.
— Не сомневаюсь, — мрачно заметил Малик.
Эдвина пробормотала что-то себе под нос и направилась к домику.
— Она сердится? — спросила Алиса, подойдя к Бринн.
— Понятия не имею, — уклонилась от разговора Бринн. Между Маликом и Эдвиной сложились непростые отношения, и порой трудно было понять их взаимные чувства. — Почему бы тебе не спросить у нее самой?
— Мне она вряд ли скажет, — ответила Алиса. — Она не разговаривает со мной о Малике.
На них обрушился сильный порыв ветра. Алиса поежилась и торопливо зашагала к домику.
Алиса полнеет день ото дня, посмотрела ей вслед Бринн. Поездка пошла подневольной любовнице на пользу. И держаться Алиса стала уверенно, с чувством собственного достоинства. Куда и девалась робкая, забитая служанка Эдвины, что боялась собственной тени! Обе женщины вели себя как настоящие подруги, и им обеим такая дружба пошла на пользу.
Бринн бросила взгляд на берег. Там сидел Гейдж на перевернутой рыбацкой лодке, разговаривая с небольшой группой деревенских жителей, собравшихся около него. Он яростно жестикулировал, иногда улыбался, стараясь убедить и перехитрить их. Его волосы отливали густым иссиня-черным цветом. Под серым безрадостным небом ветер безжалостно трепал шевелюру Гейджа. Уж если его ураганные порывы пронизывали Бринн, укрывшуюся возле домика, то у воды он наверняка просто сбивал с ног и резал, как кинжал. Гейдж продрогнет до костей, а если верить Малику, вернется он, похоже, не скоро.
Своим ожиданием на ветру и волнением Гейджу не поможешь, и Бринн быстро зашагала к домику, на который ей показал Малик.
Гейдж вернулся с побережья только с наступлением темноты.
Бринн стояла у очага. Увидев его, заволновалась.
— Ты ужасно выглядишь! Закрывай дверь и иди к огню. — Она поспешила навстречу.
Щеки Гейджа обветрились, а в уголках рта от усталости пролегли глубокие морщины.
— Огонь? А что это такое? — Он пытался улыбнуться, но застывшие губы плохо повиновались. Он потянулся к очагу. Почувствовав тепло, закрыл глаза. — Ага, теперь припоминаю.
Бринн расстегнула его накидку и положила на стул.
— Снимай доспехи.
— Подожди.
— Снимай. Ты просто валишься с ног от усталости. Мне не стащить с тебя эту тяжелую кольчугу.
Он попытался было развязать кожаные ремешки, но пальцы не гнулись.
— Стой спокойно! — Бринн приподнялась на носки и развязала кольчугу на его плечах, а потом расстегнула остальные петли. — Теперь разденься совсем, а я велю принести воды.
— Воды?
— Чтобы ты вымылся. Час назад Лефонт приказал своим солдатам нагреть ее.
Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
— Как мило с его стороны! Я не замечал раньше, чтобы Лефонт так заботился обо мне.
— Разденешься — полезай туда. — Бринн кивнула на неглубокий деревянный бочонок, который ей удалось выпросить в деревне. — Он, правда, попахивает вином, но больше мне ничего не удалось найти. Женщины приняли меня за сумасшедшую, когда я сказала, что буду мыться в нем.
— Уж пусть лучше пахнет вином, чем рыбой, которой от меня несет весь день.
Бринн потянула носом. С ним вместе вошел и рыбный дух.
— Тебе пришлось нелегко, — сказала она и, открыв дверь, вышла.
Вернувшись, Бринн застала Гейджа сидящим в бочонке. Он хмурился от нетерпения.
— Давай скорее! — сказал он. — Я чертовски устал и боюсь, что вообще не выберусь из этого корыта, так я окоченел.
— Ничего, на этот случай у нас есть топоры. — Она показала на двух солдат, внесших вслед за ней котлы с водой — из котлов валил густой пар.
Окунувшись в горячую воду, Гейдж через четверть часа со вздохом облегчения привалился к стенке бочонка.
— Согрелся? — Бринн намылила его широкую спину и окатила водой.
— Да, а то я уже и верить перестал, что вообще согреюсь когда-нибудь. Господи, какой жуткий ветер!
— Ты же привык к холоду. Ведь Норвегия не в теплых же краях?
— Верно, но я давно уехал оттуда. В Византии тепло, а в Нормандии вполне сносно. Интересно, и зачем понадобилось Гевальду забираться так далеко на север в поисках своей земли обетованной?
— В Гвинтале не так холодно. Я говорила тебе, что остров защищен высокими скалами. — Бринн поднялась с колен. — Чище мне тебя не вымыть в этом маленьком бочонке. Вставай, я вытру тебя.
Недовольно ворча, Гейдж вылез из бочонка.
— Еле-еле.
— Что ты сказал? — спокойно спросила Бринн, растирая его полотном.
— Еще чуть-чуть, и тебе пришлось бы звать Лефонта с топором.
Она обернула его в большой сухой кусок полотна.
— Хорошо еще, что вообще удалось найти хоть что-то. Не надо было вырастать таким огромным.
— Это наследственное. Хардраада был выше двух метров ростом.
Она покачала головой.
— Поразительно! Посиди у огня. Сейчас солдаты унесут бочонок, а потом я накормлю тебя похлебкой.
Гейдж устроился поближе к очагу и привалился к теплым камням.
— Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?
— Я отдохнула и согрелась, а ты нет.
