– Это не женщина, а стихийное бедствие. Она, как бурный поток, подхватывает человека и несет его, не давая ему прийти в себя. Я вынуждена делать то одно, то другое, пока не отупею и не перестану соображать.
– Как это ей удалось подчинить тебя? Почему ты позволяешь так командовать собой?
Кейт нахмурилась.
– Не знаю. В ней есть что-то такое, что заставляет подчиняться... Она настолько уверена в своей правоте. Мне сразу начинает казаться, будто мои глупые доводы не имеют под собой никакой почвы... Перестань смеяться!
Гэвин попытался придать лицу серьезное выражение.
– Я прекрасно понимаю твои чувства. Это ужасно – находиться под крылом человека, который убежден в своей правоте. Как ты думаешь, из-за чего я решил жить в городе?
– Понимаю. И охотно последовала бы твоему примеру. Только она...
– Вы куда это направляетесь?
Гэвин и Кейт обернулись, как дети, которых застигли врасплох. По залу к ним шла непреклонная Дерт.
– Ты знаешь, куда мы собирались пойти, – стараясь говорить как можно более беспечно, ответил Гэвин. – Куда нам не удается попасть уже три дня. Я решил, что настало время сводить Кейт...
– Сегодня не получится, – прервала его Дерт. – Кейт еще не осмотрела...
– Я осмотрела более того, что мне хотелось, решительно заявила Кейт. Ей было уже все равно, как отнесется к ее выходке экономка. Схватив Гэвина за руку, она рванулась к входной двери.
Даже по двору они мчались как подростки, убегавшие от справедливого возмездия.
– Она не побежит следом за нами в деревню? – задыхаясь, спросила Кейт.
Гэвин покачал головой.
– Дерт не очень ладит с деревенскими женщинами. Они считают ее слишком...
Он замолчал. Кейт засмеялась.
– Значит, мне повезло. Она не сунет туда носа.
– Дело в том, что она сразу начинает учить их, как вести домашние дела. Конечно, Дерт довольно часто права. Если бы она нашла подход к ним и не резала все напрямик со свойственной ей прямолинейностью, они бы, может, и прислушались к ее советам. Постепенно так оно и получается. Но при виде Дерт они сразу ощетиниваются.
– Наверное, я бы точно так же вела себя на их месте.
Они вступили на разводной мост. Кейт ускорила шаги.
– Мне до смерти надоело слушать, что я должна и чего не должна делать. Я готова узнать все, но узнать тогда, когда мне этого захочется. Все должно идти естественно, постепенно. И потом, почему надо поступать именно так, а не иначе? Все время жить по чьей-то указке?
– Судя по результатам...
– Мне необходимо самой найти свое место. – Кейт повела плечами, словно сбрасывая какую-то невидимую тяжесть. – Ладно, хватит о Дерт. Не будем больше говорить о ней.
Они миновали ров и ступили на мостовую.
Было еще очень рано. Жители только начали просыпаться. Молодые подмастерья открывали ставни мастерских, чтобы приступить к работе.
Молодая женщина, пробираясь сквозь толпу с огромной корзиной, выкрикивала:
– Свежие яблоки! Вкусные яблоки!
Пока Кейт и Гэвин продвигались по улице, к ним все время обращались торговцы, расхваливавшие свой товар.
– Прекрасный батист! Булавки! Кружева и подвязки!
– Вам не нужна шкатулка, прекрасная леди!
– Испанские перчатки! Тончайшая кожа!
– Горячие овсяные лепешки!
Koгдa они дошли до книжной лавки со странной вывеской «Медная овца», Кейт остановилась возле прилавка, глядя на гору фолиантов.
– Никогда не видела сразу столько книг, удивленно заметила она.
– А разве в твоей деревне не было книжной лавки? – не меньше ее удивился Гэвин.
Она покачала головой.
– Себастьян считал, что любая книга, кроме Библии, – греховное чтение. Он осуждал в своих проповедях это недостойное истинно верующего занятие.
– Если Себастьян выступал против чтения, значит, нам обязательно надо купить одну из этих книг.
Гэвин порылся в развале и остановил свой выбор на толстой книге в красном кожаном переплете. – Вот, пожалуй, достаточно греховная и вместе с тем нужная для женщины. – Он заплатил продавцу названную им
