земли, всегда поросшей лесом.
Когда Торн вошел в один из таких лесов, на глаза ему попалась колония светло-зеленых гусениц, чьи тела и головы были покрыты острыми желтыми шипами. Гусеницы сильно различались по размерам – самые маленькие были едва ли не в дюйм длиной, самые крупные – длиной в добрых три фута и соответственного обхвата. Все гусеницы грызли листья, кроме нескольких самых крупных – они деловито наматывали коконы. На ветвях деревьев, на скрученных, как веревки, креплениях уже висело много готовых коконов. Все они были светло-зеленого цвета и шелковисто поблескивали.
Один из коконов висел прямо над тропинкой, по которой шел Торн, и качался как раз перед глазами землянина. Из чистого любопытства Торн протянул руку и, ощутив под пальцами шелковистую оболочку, ущипнул ее, чтобы проверить ее толщину. Тотчас же в уши его вонзился жалобный тоскливый вопль. Он сильно смахивал на плач новорожденного младенца и исходил, казалось, из недр кокона.
Торн отдернул руку, но плач не затихал. И вдруг воздух над его головой вскипел от множества трепещущих крыльев. Что-то резко тренькнуло, и маленькая стрела вонзилась ему в ногу. Другая стрела просвистела мимо уха, третья царапнула руку. Торн понял, что на него напали воины Малого народца, и вдруг вспомнил о подаренном кольце. Он поспешно вытащил его из кошеля на поясе и потер кольцо о ладонь. Тотчас же треньканье тетивы прекратилось, и там, где только что Торн слышал хлопанье крыльев, он увидел паривших в воздухе ульфов.
Все они были ненамного больше Эринэ, и черты лица у них были такими же разными, как у людей. Их усики – подлиннее, чем у Эринэ, – торчали из блестящих металлических шлемов, в которых специально для этой цели были проделаны дырочки. Ульфы носили легкие кольчуги, доходившие до бедер и перехваченные на талии зелеными шелковыми кушаками, к которым были привешены мечи и даги. Кроме того, каждый воин держал в руке маленький лук, а у бедра – колчан со стрелами.
Один из маленьких воинов приземлился и, подойдя к Торну, почтительно ему отсалютовал:
– Флисвин, йен ульфийских лучников, прикрывает свои глаза в сиянии твоего присутствия, человек Древней расы и друг Эстабиля Великого. Мы сожалеем, что по неведению напали на тебя, и, униженно моля о прощении, предлагаем тебе наши услуги и внемлем твоим приказаниям.
– Приветствую тебя и твоих лучников, йен Флисвин, – ответил Торн, отсалютовав ему. – Движимый любопытством, я дотронулся до этого кокона, но не хотел причинить ему вреда.
– Наши дети легко пугаются от прикосновений чужаков, – пояснил Флисвин, – а мы, их стража, не можем непрерывно наблюдать сразу за всеми. Если бы при малейшей угрозе они не призывали нас своим плачем, многие из них могли бы погибнуть.
– В таком случае я счастлив, что твои лучники не оказались чересчур меткими.
– Будь ты магоном, стрелы превратили бы тебя в подушечку для булавок, – поспешил заверить его Флисвин. – Но мы видели, что ты принадлежишь к Древней расе, а потому стреляли так, чтобы только отпугнуть тебя. Что ты потребуешь от нас, Носящий Кольцо?
– Я буду благодарен вам, если вы поможете мне отыскать Тэйну, дочь вила Мирадона, – отвечал Торн. – Я – рад таккорский.
Услышав его титул, ульфы все как один отсалютовали ему.
– Нам выпала двойная честь, – сказал Флисвин, – ибо ты не только Носящий Кольцо, но и владыка Таккора. Что касается Тэйны, если только она на таккорских болотах, наш вил отыщет ее. Позволь мне провести тебя к нему.
Послав вперед гонца возвестить об их прибытии и оставив одного из воинов командовать лучниками в свое отсутствие, Флисвин повел Торна за собой. Вскоре землянин услышал, как привычный гул насекомых и птичье пение перекрыл чарующий звук – словно перезвон тысячи серебряных колокольчиков. Однако, подойдя ближе, Торн понял, что это вовсе не колокольчики, а слитный хор ульфийских голосов. Скоро он уже мог различить слова песни и с изумлением понял, что это приветственный гимн в его честь.
Торн и его проводник вышли в живописную долину с крутыми зелеными склонами. В долине толпилось, а вернее сказать – роилось множество ульфов, мужчин и женщин, и все они пели – одни при этом парили в воздухе и трепетали крыльями, другие сидели на деревьях или на камнях, выступавших из зеленых склонов, третьи стояли у входов в пещеры, которыми были усеяны склоны, а прочие толпились на мшистом ковре долины.
Флисвин теперь вышагивал решительно и важно, словно на него возложили в высшей степени почетную миссию. Когда Торн поравнялся с первыми певцами, те принялись осыпать его мелкими благоуханными белыми лепестками. Затем стайка десятка в два ульфиек подлетела к Торну, и одни девушки принялись украшать его цветочными гирляндами, а другие сыпали цветы ему под ноги.
Вдруг пение оборвалось, и Торн, весь обвитый цветочными гирляндами, очутился перед добродушным толстеньким старым ульфом. Весело поблескивая глазками, тот восседал, как на троне, на лепестке огромной лилии.
– Приветствую тебя, Шеб Таккор! – вскричал пухленький старичок, отвечая на салют Торна. – Эстабиль, вил ульфов, рад видеть тебя в пределах Ульфии и желает прилюдно поблагодарить тебя за спасение его дражайшей дочери Эринэ. Если Эстабиль может хоть что-то сделать для тебя, лишь назови свое желание.
– Я хочу найти… – начал Торн.
– Я избавлю тебя от необходимости тратить лишние слова, – прервал его Эстабиль. – Ты хочешь найти Тэйну. В этом мы тебе поможем.
Он проворно соскочил с трона-лилии и продолжал:
– А теперь, когда все улажено, не откажешься ли разделить с нами трапезу?
– Охотно сделал бы это, – заверил его Торн, – но поверь, я должен как можно скорее отыскать Тэйну. Я бы предпочел задержаться лишь настолько, чтобы выпить с тобой чашу дружбы, хотя если бы я так не спешил, то с радостью принял бы твое приглашение. Уверен, что ты понимаешь меня.
– О да, конечно же, понимаю, – ответил Эстабиль. Повернувшись, он поднял руку, и маленький бородатый ульф тотчас ударил в гонг.
Из пещеры на склоне холма выпорхнула хрупкая фигурка – Торн тотчас же узнал Эринэ. За ней следовала юная ульфийка, которая несла на золотом подносе три крохотных кубка из платины, искрящихся
