– Самоубийство?..
– Нет, самоубийство – удел трусов, а Бен трусом не был. Просто он хотел избавить нас от… – Лайза помолчала, чтобы вернуть голосу твердость. – Он сам все спланировал. Он знал, что его мечтам уже не суждено осуществиться. Пятнадцать лет мы трудились, чтобы привести его в Белый дом. Мы были неповторимым по слаженности дуэтом… Он был вынужден взять вице-президентом Мобри, чтобы заручиться голосами южан, но всегда твердил, что этого поста достойна одна я. Но я не расстраивалась, потому что чувствовала, как для него ценна моя помощь. А потом мы узнали, что он умрет, не успев осуществить намеченного… Разве это справедливо? Он не мог с этим смириться.
– Он сам все это задумал?
– Это он выбрал Кевина Детвила, он научил меня работать с ним, объяснил, как добиваться от него толку. Он знал, что мне понадобится Тимвик, и подсказал, на какую приманку тот клюнет вернее всего.
– Тимвик знал о болезни президента?
– Нет, Тимвик считал, что его убили. Бен полагал, что Тимвик проявит больше покладистости, если будет считать себя соучастником убийства президента, и оказался прав. – Лайза горько усмехнулась. – Он все верно рассчитал. Все прошло как по маслу. Роли были расписаны четко. Моя состояла в том, чтобы управлять Кевином и добиваться прохождения законопроектов, приготовленных Беном. Я уже пропихнула через конгресс целых семь! Ты хоть представляешь, каких усилий это стоило?
– А роль Тимвика? – спросила Ева безжалостно.
– Думаешь, ему поручили убивать догадливых? Нет, он просто охранял меня и облегчал обман. Но ему было страшно. В конце концов он впал в панику и вышел из повиновения.
– Значит, с ним у твоего Бена все же вышла промашка?
– Все обошлось бы, если бы был соблюден наш план. Если бы Доннелли сделал все, что от него требовалось. Если бы нам не мешал Логан. И если бы ты, Ева, не сунула нос не в свое дело.
– То есть если бы вас никто не заподозрил.
– План Бена был почти безупречен. Ты хоть понимаешь, что разрушила? Мы хотели упорядочить власть, помочь простым людям. То, что у нас отняли этот шанс, – верх несправедливости.
– Для достижения своих целей ты лишала этих самых людей жизни. Предположим, мужа ты не трогала. Но Фиск получал от тебя приказы убивать.
– Я не хотела этого… Но все покатилось кувырком – я и не заметила, как это произошло. Я обещала Бену, что буду руководить событиями. Это была моя обязанность, пойми! Одно влекло за собой другое, вот я и полетела в пропасть…
Она опять зажала себе рот.
– Что я говорю? Где мое достоинство? Ведь все это записывается! – Лайза выпрямилась, расправила плечи, ее лицо озарила ослепительная улыбка. – Видишь, мне все нипочем! Достаточно искренне улыбаться – и вашим пленкам никто не поверит.
– Боюсь, поверят. Все кончено, Лайза.
Она задрала подбородок.
– Нет, я еще дам последний бой!
– Разве Бен тебя одобрил бы? Скандал такого масштаба на многие месяцы парализовал бы деятельность правительства и перечеркнул все хорошее, что ты успела совершить.
– Я знаю, когда настает момент уходить. Я усвоила урок Бена. Угораздило же тебя назначить встречу в Кэмп-Дэвиде! Знаешь, как называл это место Франклин Рузвельт? «Шангри-Ла» – «Утраченная мечта»… Уже потом Эйзенхауэр переименовал его в честь внука в «Кэмп-Дэвид». – Она запрокинула голову. – Они приближаются! Я пойду им навстречу. Смелость не ведает преград!
И Лайза грациозно заскользила по поляне к четырем машинам, появившимся из-за деревьев.
Пистолет!
Она остановилась перед пистолетом, выброшенным Тимвиком.
– Нет!
– Ты уничтожила все, что созидали Бен и я. Ты считаешь меня убийцей. Я могла бы взять пистолет и доказать, что ты права. До твоих друзей далековато, а вот до тебя… Ты боишься смерти, Ева?
– Не очень.
– Я тоже так думаю. Скорее у тебя вызывает страх жизнь. – Она оглянулась. – Я бы нашла твою Бонни. Придется тебе жить, зная это. Теперь тебе ее не видать. Во всяком случае, мне хочется на это надеяться. – Она поддела пистолет носком туфли. – Оцени мое отвращение к насилию! Я отвергаю возможность отомстить и отважно отдаю себя в руки правосудия. – Горделивая улыбка. – До свидания, Ева. Может, мы увидимся в суде, а может, и нет.
– Она надеется выпутаться, – сказала Ева Логану, наблюдая, как Ева садится в машину к агентам ФБР. – Для нее еще не все потеряно.
– Чтобы это предотвратить, мы не должны подпускать ее к Кевину Детвилу. Она проведет в изоляции сутки. Учитывая ее положение, это будет чертовски трудно. Судья Беннетт немедленно поедет к Детвилу и даст ему прослушать пленки.
– Думаете, Детвил расколется?
– Надеюсь. Он привык к ее подсказкам. Если он устоит, мы добьем его списком.
– Но почему в списке фигурирует сам Детвил? Тимвик – это я еще понимаю: он стал ненадежен и представлял для нее угрозу. Но Детвил был ей нужен для переизбрания на новый срок.
– Сомневаюсь, что его собирались убрать в ближайшем будущем. Скорее всего, вставляя Детвила в список, она хотела заинтересовать Фиска. Что может быть труднее и заманчивее, чем укокошить самого президента США?
– Рано или поздно она бы его все равно устранила.
– Конечно, ведь он был живым доказательством. Скорее всего, Фиск организовал бы по ее приказу несчастный случай, после которого не остается ДНК для сличения, – например, взрыв президентского авиалайнера над океаном.
– Вместе с президентом летает много народу.
– Думаете, это ее остановило бы?
– Да. То есть нет… – Ева удрученно покачала головой. – Не знаю… Может быть.
Логан взял ее за руку.
– Уедем отсюда побыстрее!
– Куда?
– Вы предоставляете выбор мне? Как неожиданно! Вы буквально силой заставили меня устроить западню Лайзе Чедберн. Неужели теперь у вас иссякло воображение?
Не только воображение, но и вся, до последней капли, жизненная энергия. Она чувствовала себя совершенно обессиленной и опустошенной.
– Я хочу домой.
– Боюсь, этот прекрасный момент еще не настал. Мы поедем к сенатору Летропу и переждем бурю у него. Сначала с нас должны быть официально сняты все подозрения, не то какой-нибудь ретивый федеральный агент с удовольствием выпустит в нас всю обойму.
– Сенатор чрезвычайно добр, – сказала Ева с иронией.
– Дело не в доброте. Мы с вами – ценнейшие свидетели. Пока все не кончится, нас будут беречь, как зеницу ока.
– Когда же я попаду домой?
– Через неделю. Она покачала головой.
– Я согласна максимум на три дня. Потом я совершу дерзкий побег.
– Как скажете. – Он приподнял брови. – Но учтите, мы с вами свергаем президента. Не больше и не меньше.
– Вам ясна задача, Логан. – Она села в машину. – Через три дня я уеду домой. Я соскучилась по маме и по Джо.
23
– Сумасшедший дом! – Ева с отвращением задернула кружевную занавеску. – Дикое полчище репортеров! Почему бы им не подыскать другие жертвы?
